(толпа ликует)

♪ Моя crew don't stop, воу
Дай крюк, чтобы кэш достать, воу ♪

♪ Моя crew don’t stop
Слать n***s не надо — кидай год сна ♪

♪ Быть собой — твой страх, бой ♪

♪ От нуля до ста, но снова стал ноль ♪

♪ С кулак стальной сердце с тобой ♪

♪ Я тоже по нулям, но сердце с ладонь ♪

♪ Барагоз утихомирить мне велят, но ♪

♪ Я не в силах ни лишиться, ни менять ног ♪

♪ Ни зашиться, ни забыться даже об ром ♪

♪ Береги свой патрон, не пропалишь ядро (у) ♪

♪ В голове лишь пятна (у) ♪
♪ Даже они не спят, ну ♪

♪ Выдави меня плоть
На дороге до дна ♪

♪ Потом беги в огонь
Некуда обратно (е-е-е) ♪

— Как ты относишься, когда говорят:

«Loqiemean — известный и популярный артист,

у которого нет ни одного хита».

— Как к норме, я думаю.

Ну, есть песни, которые перепевают во дворах. Понимаешь?

Или уличные группы, которые там каверят это.

И мне кажется, когда это выходит на такое пространство, естественно искреннее,

оно и становится ну типа таким… Может не хитом,

а народной песней что ли.
Типа того.

Маленького количества народа, но народа же.

— Что ты такое считаешь?

«Солнечную сторону»?

— Я думаю, да. Но есть несколько песен, но «Солнечная сторона» скорее всего.

Она очень близка людям.

♪ Я устал от всех этих обычных бесконечных войн ♪

♪ (Стань ей, стань ей, стань ей, стань ей) ♪

♪ Стань моей причиной, по которой я вернусь домой ♪

— Ты понимаешь, что мы всегда мечтали здесь оказаться

но не думали, что сделаем это с музыкантом.

Где мы?

— В городе Мирный.
Возле огромной зияющей дыры,

которая этот город образовала, как бы это странно ни звучало.

Здесь добывают алмазы,

различные драгметаллы.

Типа в 50-х, насколько я помню, нашли это место.

Отправили телеграмму. Говорят:

«Трубку мира раскурили, табак хороший».

«Табак отличный».

И тогда, ну, Россия поняла, что сюда нужно высылать всех геологов,

всех-всех-всех, копать и строить город.

И собственно вокруг… Ну тогда еще дыры не было.

Вокруг этого месторождения и возвели этот прекрасный,
чудесный, маленький городок,

который по ощущениям меньше чем сам этот карьер.

— А сколько здесь в глубину? Вниз?

— Пишут: 530 метров. Но там сейчас озеро.

И я не знаю, сколько сейчас там глубины,

а, типа насколько оно поднялось после аварии в 17-м году.

Но сейчас это сосчитать не получится.

Не красивой дороги, которая 8 км вниз шла ни показать,

потому что всё в оползнях.

— И реально была дорога вокруг?

— Дорога 8 км, по которой шли Белазы и вывозили руду.

Потом руда очищалась, и в ней находились драгметаллы,

которые уже собственно компания «Алрос» и перепродавала.

— Так, а-а…

— Продавала точнее.

— Несколько лет назад что произошло?

— Авария: грунтовые воды затопили шахту.

Успели кучу шахтеров вытащить,

но 8 шахтеров оказались, ну…

Закрыты там. Погребены.

Мирный — вторая Родина.

— Мирный — это город, который тебя сформировал?

— Ну да, в том числе.

Мирный — пустое место.

Нужно очень много воображения, чтоб тебе там было весело.

— Ты там жил, фантазировал?…
— И нафантазировался.

— Серег, лучшие твои кадры? Признавайся.

— Не было никаких развлечений, перспектив, чего-либо еще.

Это вот чисто, ну, производственный город.

И когда ты малой, э-э…

Знаешь, есть какие-то там секции или еще что-нибудь.

Я конечно пытался ходить, но ничто меня не заряжало.

Всё, что ты видишь ежедневно — это белый снег,

гаражи и компанию «Алроса» везде.

И отсюда возник мой голод движухи,

который сравним вот с этим карьером, огромным.

И когда я приехал в Томск, и понял, что там можно ну типа двигаться дальше:

есть какие-то компании, музыканты,

свои форумы — я обалдел.

Тогда только и интернет провели первый и тому подобное.

Но в Мирном этот голод во мне возник
очень-очень-очень-очень сильно.

— Ты приехал в Томск,

и ты начал свою движуху, как электронный музыкант?

— Да.

Я приехал в Москву к своей тете Олесе.

Она тогда писала музыку в готик-стилистике, но вообще различную.

— Ага.
— Мне понравилось, что это можно было делать на компе.

Ну, я в ряду того, то что я никогда не представлял, что так можно,

потому что опять-таки Мирный: нет ни интернета, ни документалок — ничего.

Три канала рабочих — всё.

У нас тут даже ТНТ запрещали и МТВ.

И у нас просто его не показывали.

Запрещали, ну типа: «развращает молодежь»,

вот это «зачем показывать всё».
— А.

— Я забыл Sony Playstation 2 у своей тети.

И она прислала из Москвы Sony Playstation 2
вместе с диском FL Studio.

Вот тогда всё началось.

— Это программа…
Самая простая программа, чтоб делать свои биты?

— Да. Ну не самая, но простая, да.

— М-м-м.

Слушай, то есть вот этот тетин диск, он…

— Запустил карьеру.

— Тете респект.
— Тете респект.

— А тетя, если кто-то не знает, давайте--
— Здесь.

— Укажем: это та самая тетя, которая по молодости была готом.

— Да, да.
— И цепями отбивалась от скинов!

Ах-х.

Круто!

— Огромный! Ну типа забавно было бы здесь жить.

Ну то есть сразу же понимаешь, как…

Ну представь типа: мы условно же в Геленджике,

и вот ты Владимир Владимирович, тебе звонит телефон, блядь, на первом этаже.

И ты такой: «Да блядь!

Да опять! Иду!

Блядь, да.

Что?!»

И хуяришь. Я просто не понимаю,
зачем человеку, блядь, столько места.

Все такие места должны уже отойти просто под культурные центры,

потому что очень много пространства, воздуха, вид какой там!

Обалденный вообще.

Полтора года не было канцев, и сейчас, как будто бы тут в первый раз даю канц,

такое ощущение. Ну с командой все дела.

Тут же еще короче прикол. В зале гранитный пол.

Ну вот такой.

И-и…

Мне кажется, если раздвигать стену смерти,

люди попадают просто, как шашки.

Хотя бы звукоизоляция будет получше,
и резонировать нихера не будет.

Ну посмотрим.

Вроде организаторы побрызгали каким-то покрытием,

которое ну типа стопает подошвы. Не знаю, что-то такое.

Мне в детстве привязывали фантик от конфетки какой-то шоркающий и эту, наждачку,

чтобы не скользили туфли.

— Мы с Серегами в Питере снимаем новый выпуск вДудя,

А за моей спиной один из самых старых жилых домов Петербурга.

Ну то есть версии, какой дом действительно самый старый, разные,

никто не знает точно. Но одна из версий именно про этот.

Я обожаю Петербург. Но каждый раз, приезжая сюда,

я не могу не думать о том, как строился этот город,

и какая противоречивая личность Петр Первый.

Но чтобы разобраться в этом чуть лучше,

чтобы задать те вопросы, которые по этому поводу у меня есть,

я решил пообщаться с профессиональным историком.

И заказал репетитора на «Профи».

Да, Даниил, здравствуйте!

— Добрый день.

— Давайте резюмируем.

— До Петра у нас несколько всего железоделательных заводов,

по сути нет своей промышленности.

После Петра у нас своя промышленность.
И она работает на экспорт так,

что британский флот 1740-го года невозможно представить без нашей промышленности.

Ну непосредственно торговый флот.

Что такое торговля до Петра?

У нас один порт — Архангельск.

После Петра мы, в общем, великая морская держава.

Петр полностью перестраивает армию — рекрутская повинность.

С Петра появляется у нас регулярная армия.

— Так, хорошее перечислили. Плохое.

— Ну вообще говорить давай так про ошибки.

Стремительно нарастающими темпами разделение.

Если в 17-м веке общая культура, быт,

привычки, чтение между высшим сословием и другими по сути не различалось,

то, начиная с Петра, по сути это два разных народа,

проживающих на одной территории.

После измождающей, убивающей, 20-тилетней Северной войны

практически сразу устремляется в Персидский поход с немалой и не меньшей идеей захватить Индию,

потому что я закусил удила, и мне надо.

— Те методы,
которые использовали при постройке Петербурга —

это ошибка или нет?

— Других методов не было.

Если б вас, Юрий, поставить на место Петра,

вы прибегли б точно таким же методам,

потому что инструментария другого нет.

— Вы про те времена?
— Конечно.

И детство, которое было у Петра и ваше детство —

оно ну, мягко говоря, тоже отличается.

Когда на глазах ребенка разрывают его ближайшего сподвижника.

Разрывают на части в буквальном смысле.

И когда он это всё видит, ну понимаете, это так травмирует человека.

— Даниил, нам было очень интересно.

Да, спасибо. Удачи вам и всего доброго.
— До свидания.

— Новый учебный год начинается совсем скоро.

И если вам нужна помощь профессиональных репетиторов,

на «Профи» огромный выбор преподавателей.

А всего в приложении более 900 услуг на все случаи жизни.

Найти настоящего профессионала очень быстро и просто:

отвечаете на уточняющие вопросы,

вводите комфортный ценовой диапозон и выбираете подходящего по анкетам и отзывам.

Не перегружаем себя рутиной или задачами, которые лучше доверить специалистам.

И делаем свою жизнь интереснее и разнообразнее вместе с «Профи».

А если вы сами профессионал, то регистрируемся в приложении,

чтобы находить новых клиентов и получать еще больше заказов.

Ну а скачать приложение «Профи» можно по ссылке в описании.

(шепотом) Вперед!

«Пренебрежение — это то, с чего началась моя жизнь».

Что это значит?

Вот у меня случилась ситуация.

Я заплатил за шторы 200 000 рублей,

чтоб повесить шторы домой.

Жду шторы я третий месяц.

Я заказал. Мне сказали: «Всё, за две недели сделаем».

Я заболел тогда ковидом.

Чувак такой: «Ну ладно, хорошо. Подождем.

Но только блин…» А я заплатил 50 процентов.

Он такой: «Слушай, Ром, пожалуйста,
мне там рассчитаться надо. Можешь еще сотку закинуть?…

«Хорошо, ладно. Держи сотку». Подумал: «Ну чуваку нужно рассчитаться по-любому за производство.

Это я заболел. Это ну мой косяк».
— Ага.

— Типа условно.

Проходит время. Я говорю: «Ну че?»

Говорит: «Сейчас узнаю».

Проходит два дня: «Ну че?»

«Сейчас узнаю» — «Ну че?» — «Сейчас узнаю».

И вот эта вот пиздорезка начинается какая-то тупорылая.

Звоню ему. Говорю: «Сергей, тебя когда нужно было выручить, я тебя выручил? Выручил».

Говорю: «Почему я должен унижаться, тебе звонить проверять постоянно,

когда ты мне че поставишь, когда ты мне поставишь те вещи,

за которые я уже заплатил?»

А они уже на тот момент что-то привезли, там было закосячено.

Я говорю: «Ты привез — закосячено.
Полной инвентаризации не было».

Говорю: «Ты закосячил всё. Я с тобой общаться не хочу.
Давай я буду писать другому человеку».

Пишу девушке, которая замеряла эти шторы,

которая ездит и подбирает их короче.

Ну как представительное…
— Ага.

— Лицо представительское.

Пишу: такая-то такая-то ситуация. Молчит.

И тут понимаешь, находится момент, что я такой:

«Блядь, мне просто не отвечают.
Неужели мне нужно будет это сделать?»

Я просто беру ссылку своего Инстаграма, кидаю. Говорю:

«Я музыкант. У меня тыры-пыры, блядь, расписание-хуесание.

Я под вас подстраиваюсь — не могу ездить.

И как только приходит ссылка на мой Инстаграм, где 200 000 подписчиков,

она сразу же: «Ой, да!
Сейчас мы всё организуем! Сейчас мы забегаем!»

А для меня — это унижение в принципе. Ну типа, ну…

Башлять тем, что я Loqiemean.

Нахуй это нужно делать? Я просто человек.

Ты мне, как человеку, за мои заплаченные деньги должна сделать такую ну типа услугу.

Вы и вся ваша компания.

Какого хуя я должен унижаться, еще делать вот эту тему?

Получается этот вопрос пренебрежения, престижа.

Пока ты в России типа не станешь блатным…

А блатные это ж не только блатные, которые вот такие блатные с крестами и так далее, там на геликах ездят.

Блатные — это журналисты известные. Блатные — это артисты.

Блатные — это журналисты ну типа Ютуба и так далее.

И вот это ощущение, то что просто, чтоб к тебе относились, как к человеку,

тебе нужно быть блатным — оно угнетает.

— У пацанов из «Вписки» ты рассказывал, что обложка твоего альбома, предыдущего,

стоит 260 000 рублей.
— Да.

— Просто фотография стоит 260 000 рублей?

— Короче я был дико впечатлен фильмом «Дом, который построил Джек».

Он короче был архитектором
и всю жизнь пытался построить себе дом.

Ему не нравились материалы —

и в конце фильма он строит дом из трупов людей замороженных.

И я на это смотрю и думаю: «Ёб твою мать!»

Ну типа какой крутой образ.

И я начал размышлять насчет того, то что,

как мне визуализировать обложку, вообще что-либо придумать.

И начала анализировать свое творчество и заметил то,

что действтельно изначально, когда я входил и хотел о чем-то читать,

мне хотелось описывать проблемы людей.

Мне хотелось зарываться прям в их комплексы, страхи и гнилье.

И не то, чтобы осуждать, а просто чтобы это вскрыть.

Люди на себя посмотрели в зеркало
и могли оценить свои ошибки или пережить ту боль,

которую они не могли пережить или думали, что они в ней одиноки.

— М-м.
— Такой терапевтический подход.

И я подумал, что да — так и получается то,

что это тоже какой-то дом, сотканный из людей различных историй,

которые я там слышал, видел, общался или там сам встречал и переживал.

И в итоге, возвелась эта конструкция.

— Но вот там девочки, которые в виде скрепки…

Они натурально так?
— Да.

— Они гимнастки или?…

— Не, модели. И по-моему, это короче там две девчонки уже ходили на шибари,

поэтому знают каково это, и им нестрашно.

«260» это не просто же типа флексануть то, что «е-е, сколько я бабок потратил» — не.

Просто дешевле невозможно было сделать это.

— А, лучшая обложка в истории музыки?

— Самое то, что визуально мне запоминается сразу же,

если бы я назвал эталан обложки —
это Metallica — «Master Of Puppets».

Бесконечное кладбище из крестов на красном закате таком —

это круто.

— Как культурный объект,
обложка Системы - «Укради этот альбом»?

— Ахуительно.

Вот это типа и есть надлом вот этой четвертой стены.

Я это очень люблю, типа когда к слушателю можно обратиться.

Вот в «Хороводе», допустим, втором треке альбома,

там люди задаются вопросом: Таня Шмалюк… почему она типа так мало спела и почему в конце нет расщепа.

А в этом сука и смысл песни о том,

что каждый человек думает, что Бог выберет не его, не его заберет.

И когда в конце остается строчка, и все думают: «Так, сейчас она расщеплет и скажет: "Выбери не меня"» —

в этом и фишка то, что сам слушатель про себя эту фразу должен подумать,

потому что он про себя ее думает.

И в этом есть такие художественные ходы.

♪ Кто-то говорит: «Ребята, берегите ребят!» ♪

♪ Гуманно, но методом тыка попадут и в тебя ♪

♪ Как бы ни были все правильны, в последних дверях ♪

♪ Каждый про себя попросит ♪

♪♪

— Получается обложка последнего альбома Anacondaz

— это тоже пролом четвертой стены?

— Есть такое, ну…

— Там же конкретно номер телефона--
— Интерактивка, да-да-да.

— У них тысяча звонков на этот телефон.

Крутая штука действительно.

Ну типа я не видел такого, чтобы оставляли номер телефона прям на обложке.

Хаски оставлял на билборде как-то,

но в рамках просто какого-то перфоманса, но не на обложке.

— У тебя работа курсовая или дипломная была по Шаляпину?

— Дипло… Не, не по Шаляпину.

Дипломная работа, она у меня была продумана…

Блин, название бы вспомнить.

То ли способы развития музыкальной индустрии в России — что-то такое.

Про Шаляпина там была одна часть о том,

что типа Шаляпин же у нас такой очень именитый артист.

Но дело в том, что свою именитость он получил за счет того,

что только-только открылись первые виниловые…

Производство виниловых пластинок в России.
— Ага.

И единственное, что там выходило: сказки и Шаляпин — всё.

Никакие другие артисты, ни барды — ничего.
— А-а.

Вот и Шаляпин года 2–3 был единственный артист, который выпускался в России.

— Стопроцентная ротация у него была?
— Ну да.

Так ты ж понимаешь, что это. Это, если сейчас вырезать вообще всё из Apple Music'а, там Spotify,

оставить только Моргенштерна — вот это будет Шаляпин.

— Что думаешь про Моргенштерна?

Я думаю, очень крутой маркетолог,

музыкант среднего образца.

А так — удачи ему, успехов во всех его начинаниях.

— Среднего образца?

— Ну как музыкант — да.
Если ты послушаешь его гитарный альбом…

Ну типа очень много спизженных песен, спизженных рифов.

Не вдохновленных, а именно спизженных.

Одновременно там сворованы вокальные партии.

Всё это звучит скучно, куцо и ну неинтересно.

— Ты же медиаживотное.

Ты, как мне кажется,

очень следишь за тем, что пишут про тебя в интернете.

— Угу.

— Ты занимаешься?… Ужасное слово, но нет русского аналога.

Вэнити сёрчом?

Когда ты вбиваешь либо в Гугл,

либо в ленту поиска Твиттера.

— М-м.

Да конечно.

— Это приносит скорее пользу или скорее--

— Я смотрю, как мои действия…

Какой фидбек я получаю на свои действия.

Не все же люди хотят написать артисту конкретно о чем-либо.

И есть какие-то действия, которые я совершаю. И я хочу увидеть какая реакция на них.

Типа получилось ли у меня какую-то мысль донести или сделать какой-то такой прикол,

который ну типа порадовал людей.

По крайней мере то, что это типа — оценить степень кринжа, который ты вложил в свой продукт.

— Читаешь комментарии на The Flow?

— Ой, да.

Они всегда ужасные. Нет такого, чтоб я такой: «Хм, может там что-то х…»

Никогда. Это просто пиздец.

— Один хочу зачитать.

После того, как у тебя вышел «Контроль»,
человек написал следующее:

«Loqiemean — конечно максимальный бездарь.

У него нет вкуса, нет своего стиля.

Он взял винегрет жанров, залил всё это бензином и начал обмазываться этим.

Настроение альбома летает от «я бешеный псих с биполяркой» до «сентябрь горит» —

всё это под отвратительный шепчущий флоу и не менее отвратительный вокал.

Тип не может в хит, не может в мощный припев.

Это какая-то пародия на жанры.
Я не понимаю для кого это и не понимаю зачем это.

Можно же сделать два альбома за карьеру,

которые будут кормить тебя всю жизнь.

А можно каждый год выпускать такое,
и оно будет кормить тебя этот год».

Претензия в эклектичности,

в мешанине.

Насколько ты ее принимаешь?

— Замени имя в комментарии на Тарантино и зачитай снова.

Ну просто.
— А, такая же претензия к Тарантино.

— Ну конечно. Смешение всего подряд.

Э-э, непонятно для кого.

Но только в плане периодичности, как бы у меня разрыв между альбомами последними был два года.

И типа до этого там были маленькие ипишки,

и их спокойно можешь выпускать хоть каждый год.

А здесь типа два года, мне кажется, достаточно для того, чтобы что-то наклевалось хорошее.

Тем более до этого я очень много работал,

для того, чтобы были инструменталы или тексты,

поэтому не понимаю этой претензии.

Мы типа живем в эпоху, ну,

все хотят метамодерн и постмодерн.

Собираем различные свои культурные опыты,

складываем этот культурный фон,

берем оттуда потихонечку, понемножечку и делаем своих трансформеров.

И это, по-моему, ну вполне естественно и нормально.

Я люблю разные жанры. Я люблю музыку, в этом-то и дело.

Я люблю разную музыку, я хочу себя пробовать в разной музыке и делаю это так.

Но дело в том, что Loqiemean в итоге обрел свой собственный стиль даже в этой мешанине.

Ты всегда узнаешь песни Loqiemean'а.

Еще Якутия меня научила такой штуке…

Точнее, ну, культурный код записала то,

что злые гримасы и злые духи это не всегда что-то плохое.

Это то, с чем тебе нужно договориться когда-то.

Ну то есть…

Когда я начал появляться, как исполнитель,

люди там: «А че у тебя черепа на обложке, всякие страшные штуки,

такие метальные визуальные ходы, то что шрифт» — и так далее.

Это всё с детства шло то, что…

Ну много ходили по экскурсиям, здесь что-то изучали.

Я обратил внимание, то что шаманы, когда надевают маски злые,

они же не олицетворяют зло — они отпугивают злых духов.

То же самое с тыквой на Хэллоуин у американцев происходит:

они, ну, отпугивают злых духов, поэтому в самой этой злой гримасе нет зла.

Вот, а со злыми духами договориться — это в том плане, то что якуты верили,

если человек заболел, ну шаман, он думает:

либо ты должен как-то отмолить человека,

либо ты должен принести в жертву животное,

как бы обменяв здоровье животного на здоровье человека.

— А-а.
— То есть, у тебя нет варианта с ними биться.

У тебя нет варианта их победить.
У тебя есть вариант с ними только договориться,

потому что эта сила такая же.

По сравнению, как рай и ад, они абсолютно тождествены.

Якуты называют это хомусом.

Казахи — варганом.

У всех он по-разному называется.

Звук его, я думаю, слышали все абсолютно.

Здесь одна струна, настроенная в одной ноте.

И единственный вариант, как ты будешь из него извлекать звуки —

это работая гортанью хорошо.

♪♪

— Собака прибежала на игру?

— Да.
— Подожди, а ты что-то гортанью ты работаешь?

— Да, ты просто ну туда-сюда кадык гоняешь,

меняешь немножко положение, разные гласные берешь.

Типа я могу даже сказать: «Юрий Ду…»

«Юрий будет дуть, дуть будет Юрий» — так, да?

♪♪

(смеются)

— Реально, это было оно?

— Ну типа, как гласные ты выстраиваешь гортанью.

Они же по-разному все располагаются у тебя.
Вот он ловит вибрации эти.

♪♪

— (Дудь) В Мирном много бараков?

— (Loqiemean) Много. Очень много бараков.

Ну что построили — то и оставили.

Получается, в 2002-м году в конце мы переехали в Мирный.

Здесь я привык к этому морозу,
гулять без подштанников — вот эта вся тема.

Потом я переехал в Томск,
там как бы градус сопротивления понизился.

Переехал в Москву — он еще понизился.

И сейчас, когда я спустя 11 лет из Москвы приезжаю сюда,

сейчас вроде минус 9, а меня трясет.

Я уже отвык от этого всего.

Отвратительно.

— Москва портит людей.
— (Дудь) Да.

Да, Москва накормила, дала возможность реализоваться.

Вместе с этим город жуткий, страшный.

Тебя везде могут наебать, и город высасывает соки из всей остальной страны,

поэтому Москва и кажется таким оплотом зла.

И мне кажется, что со временем я все-таки оттуда уеду.

— «Высасывает соки» — что ты имеешь в виду?

Регионы сидят на дотасах, которые распределяет Москва.

Ну то есть, условно заработала Якутия 100 процентов денег.

Сколько процентов денег этих она получит обратно?

Просто фишка в том, что, если есть регионы, которые поднимают нормально бабок,

ну здесь в регионе эти деньги должны оставаться.

Пускай не все, пускай регионы отправляют там ну часть налогов, там 30 процентов.

Но не полностью отдавать все-все-все, что есть,

когда люди здесь работают,
хотят видеть ну какое-то развитие в городе,

где они оставляют свое здоровье, своих детей,
своих родных здесь хоронят.

А ну деньги улетают в Москву на красивое новогоднее украшение для центра Москвы.

— Ты рассказал, что боишься летать,

и перед полетом ты иногда занимаешься какой-то необычной штукой.

— А, да-да-да,это да.

Иногда меня накрывает страх смерти и я пишу Максу о том,

что «Макс, обновление, как мы делим роялти,
если я подохну» и короче.

Ну, допустим, есть же идея, то что меня может привлечь какая-то организация.

Допустим, захочу ну там 5-7 процентов оставлять, чтобы мне постоянно эти деньги втекали.

В этом году меня расстроит какая-то организация.

В следующем году она меня порадует.
И я хочу как бы ну после себя что-то оставлять.

Короче, это такая иллюзия бессмертия, которой я придерживаюсь —

этими микрозавещаниями каждый раз.

— Про организация я не понял. Что?

— Ну какие-то организаци благотворительные могу быть или правозащитные,

которым я бы хотел отдавать свои роялти.

— А-а.
— В случае свое смерти..

— То есть, ты типа пишешь: «5-7 процентов «Агоре».

Или кому-то еще--
— Ну или там «ОВД», или еще что-нибудь. Ну типа того.

Пёсики. Еще пёсикам можно оставить.

Пёсики никогда не подведут.

Пёсики не изменят своих политических убеждений или не начнут кого-то подставлять.

И пёсикам можно деньги присылать, вообще не парясь.

— Ты про приюты?
— Да.

— Ты рассказывал, что тебя очень вдохнавляет артист Skrillex.

Скрилл чем меня привлек,

он всегда как-то коллективно с этим всем действовал.

Как правило артисты, которые стреляют, они вот зацикливают на себе внимание, и всё.

Не обращают внимание на ребят, с которыми они там фитуют,

или на компанию свою и так далее. И как-то не саппортят.

И он был одним из таких первых ребят, кто начал саппортить именно свое окружение.

И сделал свой собственный лейбл «OWSLA».

На самом деле он много-много-много-много кого вытянул, подтянул,

кого включал на своих выступлениях.

Чувак катал туры 360 дней из 365-и дней в году.

Типа 360 дней он играл.

Когда он в Россию приезжал на AFP в 2014-м году,

он же прилетел… Ну типа ему заказали частный самолет.
— Да.

Он прилетел оттуда на вертолете, он отыграл и попиздошил на следующий диджей-сет,

тоже на самолете.

Это бешеные туры. Он полностью отдавался музыке.

Если ты вот так подумаешь, прикинешь,
ну кто там электронщик до Skrillex'а прям популярный?

Ну там возьмем Prodigy, но это команда все-таки.

David Guetta, какой-нибудь--
— Да.

Tiësto — это всё--
— Moby.

— Moby — одна единица, один человек.

У них как бы не было вот именно коллектива или коллективности какой-то такой.

— Движухи.
— Я, как человек непогруженный,

Skrillex'а тоже знаю, как одного человека.

Я знаю, вот есть он фронтмен--
— Угу.

— Который фигачит.


— Ну а люди погруженные, они знают, ну типа кого он подтягивает и с кем работает.

— Это же твоя ролевая модель, да?

Ты когда выпускал альбом, вот ты бомбил в Твиттер:

«Вот, это команда. Все мы делаем это вместе».

И там прям одна фотка с другой.
— Уг��.

— Сколько человек на сцену выходило тогда?

У тебя закрытое прослушивание было.
— Я не помню, 20… Ну 20 с лишним было.

Может меньше 20-ти чуть-чуть.

Там еще не хватало двоих людей.

Но это же все, кто там фитует или занимается звукоинженерингом каким-то

— Ага.
— Они все выходили. Просто…

Не нравится мне вот эта вот позиция, когда…

Это всё пахнет продюссерским проектом, когда ты видишь просто одного человека,

зная то, что за ним работает какая-то команда.

И при этом эту команду не представляешь, они не прописываются в продакшене,

или там не выплачивается роялти —
это всё крайне глупо выглядит.

Мне кажется просто, ребята, которые со мной работают,

они могут быть талантливее меня, могут быть лучше.

И если я и сдохну, по крайней мере у них будет медиаресурс, чтобы продолжать свою работу.

— А-м.

— Ну посмотри на Мироныча. Типа он когда начал двигаться,

он же сразу же: «Вот RudeBoy, типа Охра, вот Porchy у меня,

вот еще ребята, с которыми я работаю». Он всех-всех-всех показывал, всех-всех-всех проталкивал,

потому что он это тоже изначально понимал.

То, что нельзя быть одной головой, когда с тобой работает целая команда.

Дима LDMA,

что это Саня Thunder6 и Даня Лазарев —

вот, это мои товарищи-музыканты, которые в меня с самого начала поверили и до сих пор со мной работают.

— Что значит «поверили»?

Ну, с того, что нашли какого-то дебила в сети и решили с ним поработать.

Прикольно. Вроде талантливый.
Вроде из него может что-то вырасти.

— Все так же любят группу System Of A Down, как Рома?

(смеются)
— Я любил System Of A Down.

Нет, Рома сошел с ума в какой-то момент

И дело в том, то что любой диалог наш он…

Посередине диалога мог сказать: «Кстати, интересный факт о Дароне Малакяне» — вот.

И реально говорил какой-то факт. Без шуток.
— И это продолжалось недели три.

— Реально какую-то вещь произносил про него.

Я такой: «Чт… Так, хорошо». И как-то--
— Даня садится в такси — я задерживаю вот так Uber.

— Рок жив, пацаны?

— Я боялся этого вопроса.
— Какой?

— Да жив, жив.

— В широком смысле.

— Ну мне кажется, да.
— Конечно.

— Вполне себе работает. Все круто, всё круто.

— Есть ощущение, что сейчас он прям живее всех живых.
— Потому что спираль начинает замыкаться опять.

— Да,всё циклично: поп-панк возвращается, всё работает.

— Есть ощущение, что рок тоже съели рэперы.
И сейчас это прям очень-очень модно, очень круто.

Сейчас тренд на то, чтобы чуваки, которые были в рэпе,

они уходили в рок.

И это делают не только люди, которые выросли на System Of A Down и Metallic'е,

но и совсем молодые чуваки.

У Лизера рок-группа, у Джизуса целых два года была рок-группа.

— Была тема. Во-первых,
это там берем какой-нибудь 16-й-17-й год,

как раз XXXTentacion ввел, наверное,
эту моду всё-таки на рэп-рок.

— У него был трек «King» крутой очень.
— Э, да.

Ну короче, «King», да. Где у него типа эта вся херня происходит.

В общем тогда они просто использовали семплы в основном.

Они не пытались ничего играть. Это были достаточно простые какие-то аккорды.

Просто главное, что в треке есть гитара, и вот теперь я рэпер-металлист —

вот так они позиционировали.

И в России тоже эта волна была,

но так, как я в этой волне был чуваком, который ну металл-то любил с детства,

я подумал то, что я пойду дальше.

И когда все чуваки ушли такие типа
«ну ладно давайте помягче звук делать».

Я такой: «Нет. Утяжелим нахуй на все деньги».

Вот так вот все фишки казино своего вот так подвинул:
«Всё, ебашим металл».

— То, что сейчас происходит —
это, наверное, влияние Дилана Брэди, продюссера.

— Ну, не совсем, я думаю--
— И Трэвиса Баркера.

— Трэвиса Баркера, да вот.

Сейчас всё это поп-панк звучание в Америке,
оно как бы возвращается.

Звук Blink'ов условно.

— А Трэвис Баркер, как продюсер работает?

— Как продюсер работает, да.
Он уже много лет продюсирует треки.

— Сейчас, который чел стреляет молодой, там где-то Баркер играет на барабанах.

— И есть поп-панк звучание. Вспомни, как он делал кавера на Soulja Boy.

— Да.
— Lil Wayn'a.

— Это всё очень давно оттуда идет.
— Да, когда тарелки разлетались просто от ударов.

— Если кто-то не понимает о ком речь,
это самый известный барабанщик в мире возможно.

Барабанщик группы Blink-182.

— Я просто считаю, что здесь ты как бы более честен с аудиторией,

потому что, когда ты выходишь под биты читать,
ну это прям не шоу.

Шоу есть у Канье Уэста, когда он выходит там окей,

обалденная какая-то сцена, классная —
визуально это шоу работает.

А когда проходят рэп-концерты даже в регионах…

Просто в регион ты не привезешь свет, не привезешь сцену,
нихуя ты там не сделаешь.

И по большому счету это живое выступление,

оно же еще показывает, что музыканты сыграны,

то, что есть какая-то общая идеология, это классно работает.

И-и-э намного больше энергии в этом выступлении есть.

— Ну типа еще и показать то, что музыканты стараются, да?

Конечно, да-да.

— Да, и больше движения — ну всё есть.

— И люди это чувствуют?

Людям не всё равно: стараются или нет?
— Сто процентов да, ты че?

— Давайте ухнем.

— (Все) Ух-ух-ух!

— Летс гоу, нахуй.

— Надо сто раз присесть.

— Микрофон взял?
— Взял.

Машкинс.
— Ау.

— Поцелуйчик. И ты-то пройдешь в ВИПку?

— Да, понятно.
— Ты с Максом улетишь. Пойдем.

♪♪

♪ Он заберёт всё, что дорого ♪

♪ Он делит зло всем поровну ♪

♪ Что ни делай, толку с коробок ♪

♪ Давай, залезай в наш хоровод ♪

♪ Кто-то говорит: «Ребята, берегите ребят!» ♪

♪ Гуманно, но методом тыка попадут и в тебя ♪

♪ Как бы ни были все праведны, в последних дверях ♪

♪ Каждый про себя попросит: «Выбери не меня» ♪

♪♪

♪ Хэ! Хэ!♪

♪ «Выбери не меня» ♪

♪♪

♪ «Выбери не меня-я-я» ♪

♪♪

♪ Он заберёт всё, что дорого ♪

♪ Он делит зло всем поровну ♪

♪ Что ни делай, толку с коробок ♪

♪ Давай, залезай в наш хоровод ♪

♪ Кто-то говорит: «Ребята, берегите ребят!» ♪

♪ Гуманно, но методом тыка попадут и в тебя ♪

♪ Как бы ни были все праведны, в последних дверях ♪

♪ Каждый про себя попросит: «Выбери не меня» ♪

— Ты согласен, что влияние System of a Down на тебя огромное?
— Конечно.

— Тебя это не напрягает самого?

— Вообще нет. Это, мне кажется, преемственность.

И это очень классно.

Типа есть вещи…
Ну, ты же не можешь найти ни одной песни, где скажешь то,

что: «Это ты спиздил у System of a Down».

Но ты можешь найти в моем стиле типа корни этой группы.

То же самое, что типа у Muse есть корни от Queen.

Они вдохновлялись Queen,

и поэтому Muse тоже строит вот так с модуляциями свои песни,

с кучей вокальных подложек… ну групп вокала.

И это нормально. Нет претензий к Muse от того,
что они вдохновлялись Queen,

или Metallic'ой, или Трэвисом Скоттом, или Дензелом Карри. Я…

учусь.

Как и у Тома Уэйтса учусь с этим смешением.

Вот эти туфели… Они же вот прям томуэйтсовские.

Знаешь этого дядьку с шикарным голосом. Я его с детства слушаю,

ну с 2004-го года.

Я его… ну безгранично обожаю,

потому что это тот музыкант, который не стал м-м…

…эстрадным.

Всё время мешал жанры, всё время всё менял.

Когда-то спиздил крышку унитаза из студии и ее записывал к себе в альбом.

Ну то есть, он пришел — хотел снять за 20 000 долларов студию.

Зашел в туалет поссать — крышка ударила.

Он такой: «Заебенный снейр.
Я покупаю крышку и съебываюсь отсюда».

И у себя ее записал.

Снейр — это рабочий барабан. Ну то есть: есть кик, а есть снейр.

Пум, кш-кш.

— Ага.
— Это снейр.

— Клевая легенда.

— Да он… Конечно у него куча легенд.

Он рассказывает же, что он родился в такси, и вся эта история —
это конечно всё балобольство.

Но он составляет типа такую очень классную фигуру.

Всем же плевать на деда,
который сидит у себя на ранче где-нибудь. Правильно?

Но всем очень интересно, что за Том Уэйтс,
который сидит играет на пианино,

рассказывает о жизнях людей.

Ну допустим, как он подходил к текстам.
Он работал охранником в барах,

и-и он сидел просто, ну,
с блокнотиком и записывал, о чем говорят люди —

и это было мясом для его песен.

Мясом для его текстов точнее.

А в воскресенье, когда бар отдыхал,

что удивительно, может какие-то законы штата или еще что,

там было пианино, и он садился,
и пытался учится играть на пианино.

Вот и всё.

Про свой голос, который хриплый такой,
ты его прекрасно знаешь, всегда узнаешь,

он рассказывал то, что:
«Мне после операции забыли ножницы в горле.

Ну ты же не поверишь в эту фигню, ну конечно. Просто вот так.

♪ Я хочу утонуть ♪

♪♪

♪ Я хочу утонуть ♪

♪♪

Спасиба-а-а-а!

♪♪

(толпа ликует)

У меня есть тема: я боюсь видеть, что люди не кайфуют.

Я закрываю глаза — пою.

И я вот с начала концерта начал закрывать глаза,

открываю — они разъебываются.
Закрываю глаза. Открываю — а они разъебываюся.

Закрываю глаза. Открываю — а они разъебываюся.

Уже думаю: «Блядь, не разъебывайтесь!» Всё, на лиричный трек поставили.

Закрываю. Открываю — блядь, разъебываются. Просто… круто.

Конечно то, что надо. Это очень важно.

Мне не хватает вот этой вот, знаешь, стриминговой…

тьфу блядь, не хватает концертной движухи, потому что есть артисты, которые сидят на стриминге,

как бы просто на этом прослушивании летят — они кайфуют с этого.

Ну окей. Бабки-бабки, ну похуй.

А когда приходишь на канц, видишь то, что люди учат тексты,

помнят дропы, знают чуваков, которые с тобой играют —

это очень круто. Это уже есть какое-то такое…

как будто ты организовал какой-то кластер культурного пласта короче здесь и сделал свою экосистему

— это очень классно, поэтому да.

Это всё оправдало мои ожидания.

Даже шею к стакану опустить блядь не могу.

У Джеймса Хетфилда две операции на шее,

просто потому что он вот так всю жизнь тряс башкой, когда играл.

И там вылетают позвонки всё время.

Шея — проблема.

Кстати, надо на йогу ходить. Есть такая тема, что мужики любят ходить в качалку,

а не тянутся ни хрена.

Маша купила домой колесо-ролик, ну на котором кататься. Я ахуел.

Ну типа обычно ты видишь там, знаешь, шоу 80-х,

где женщины в коротких шортах, обтягивающих там, всех таких разноцветных, катаются, делают на них —

простая хуйня. Встаешь на нее и думаешь: «Блядь,

о, я упустился в ад к Сатане, лизнул ему жопу и пытаюсь вернуться обратно — это… это невыносимо.

Ну это крутая штука мышцы стабилизаторы поддерживает

А шея — хз. Какой смысл качать шею? Чтобы быть Скалой?

Да, а ты видел шею Джорджа Фишера из Cannibal Corpse?

Я сейчас покажу, блядь, она больше, чем у него.

А он не качается. Он просто металлист.

Ввожу: «Джордж Фишер».

Смотри на эту мразь.

Смотри на эту мразь.

♪♪

♪ Я хочу увидеть Бога на коленях ♪

— Веришь ли ты в Бога?

— Хороший вопрос вот прям.

Я думаю, да.

Вот без проблем, да.

Только, ну, не в Бога, не в деда с бородой, ни в какую-то определенную силу.

Есть короче теория про божественную матрицу, прикольная.

Типа про взаимосвязь между мной, тобой, всеми ну процессами.

Скажем так, это не теория даже. Это наблюдение о том,
что всё закономерно и последовательно.

Ну то есть там, допустим, не человек, который изобрел колесо, изобрел колесо.

А потребность общества в этом колесе, наличие дорог изобрело это колесо, как бы запустило процесс.

И божественная матрица подразумевает то, что…

Типа различные процессы, которые происходят в жизни,

они могут происходить благодаря желанию общего мира,

такому стечению обстоятельств и так далее.
А не воле одного человека.

То есть, по сути, Бог — это мы все.

Вот как-то так я это воспринимаю.

У меня в команде сейчас два христианина.

Один — реально звонарь,

и он играет со мной.

Он в Воронеже тинь-ти-тинь-ти-тинь звонит в колокола.

Звонит.

— А чем он занимается в команде?

— Он гитарист. Второй гитарист сейчас.
— Ага.

Э, Коля. Клевый гитарист, очень классный.

Второй — это басист Никита. И он верующий.

Ну то есть, у него дома и иконы есть, все дела.

Ему может быть от чего-то некомфортно,
но я никогда не перейду черту.

Если я его оскорблю действительно,
я за эту хуйню извинюсь перед ним.

Если кто-то другой захочет что-то. Понимаешь, докапаться можно до кого угодно.

Ну типа реально за всякую хуйню. Я тогда должен сидеть с закрытым ртом, чтобы до меня не доебались.

Но мне же нужно как-то говорить.

У меня есть претензии к Богу, и я имею на них право полное.

(звон колокола)

(звон колоколов)

— Я сын священника,

и поэтому он меня постоянно просто брал на службы с собой вот.

И я как-то занимался всем, что мне попадало под руку.

А звонить я с класса, наверное, со 2-го, с 3-го полез уже. Мне было интересно.

Меня с собой постоянно брали наверх, и потом как-то случилось так, что меня там оставили одного.

А служба уже шла, и звонить надо было. Ну я в слезах, в соплях начал звонить,

потому что что делать? Звон должен быть.

Ну и как-то так получилось, что раз позвонил, два позвонил.

И вот я уже сколько? Со 2-го класса, с 3-го.

Свою бытность совсем дитем я рос ну не на Iron Maiden.

На Judas Priest скажем, на Metallic'е, на русском роке.

При чем на таком русском роке, не который там Цой, Сплин, Шевчук,

а больше на таком, который Черный кофе,

ну, те, кто знают группу Круиз, и так далее.

Ну и короче у нас все это мешалось постоянно.

Я с детства рос в тяжелой музыке, когда я чуть подрос, я начал более экстремальное музло слушать, вот.

Батя у меня наоборот с возрастом отошел от этого.
Он сейчас больше по классике, по каким-то таким обычным вещам.

А я да, я сейчас типа…

У меня из топ-3-х любимых металл-групп: Behemoth —

это блэк-дэт металл.
— Сатанисты?

— Которые рвали библию, да, на выступлениях.

Которые судятся… Которые в Польше там антикатолическую ведут…

…борьбу.
— И их запрещали в Москве коцерт,

когда они приезжали.
— Да-да-да. Это вот одна из моих топ-3 групп.

Вторая — Lamb of God,

у которых первое название было Burn the Priest.

— Так.

— Ну и вот соответственно их там на фестивали не пускали, и им пришлось переименоваться.

Вот, так что я в целом, вот как-то так вырос там.

Блэк-дэт, дэт-металл — это вообще мои любимые жанры.

Соотносительно.

— А нет ли в этом противоречия?

То есть, с одной стороны ты же ну не только звонарь, но ты и прихожанин.

Ты воцерковленный человек.

Как это сочетается с… ну с группами, которым сатанизм…

Или скажем так, противоречивое отношение к религии свойственно.

— Слушай, тут дело в том, что я воспринимаю эстетику, и мировоззрение, и посыл группы.

Я разделяю эти вещи. Звучание и эстетика — с одной стороны,

с другой стороны — суть, посылы,
какая-то философия группы и так далее.

Мне очень дико нравится эстетика Behemoth.

Мне дико нравятся визуалы,
мне дико нравится музыка, звук, агрессия —

я просто обожаю это всё.
Ну и в целом в тяжелой музыке я это очень люблю.

В тоже время я отделяю их точку зрения: я не согласен с ней.

То же самое с Ромой Локимином,
если вы слушали альбом «Контроль»,

то вы понимаете о чём я.

Я не разделяю его точку зрения. Я…

Мы об этом особо не говорим. Но это работа просто.

И именно в плане работы со звуком, меня всё устраивает.

Вот.

— Дело в том, что понимаете, когда мы ярлыки навешиваем на там людей окружающих,

на профессии человеческие, то кажется, что там одной профессии не совместимо с другой.

Или образ жизни одного человека несовместим там с образом жизни другого человека.

Я всегда в таких случаях говорю о том, что человек —
это вообще ну непостоянная величина.

Непостоянная величина, потому что человек развивается постоянно.

Он не может находиться в статическом состоянии.

Вот, и я в качестве примера, что хочу сказать?

Вот, например, Дмитрий Варшавский — замечательный рок-музыкант.

С чего начинался Черный кофе, «Светлый металл»…

Вот, что он сейчас поёт: «Пой Цареве, пой!» —
какие красивые песни у него.

«А Наш-то, Наш» — последняя песня, м-м-м… Вообще чудо просто. Правда?

Вот, а если брать вообще хрестоматийные такие примеры…

Там Костю Кинчева, например —

с чего он начинал, к чему он пришел.

Или Вячеслава Бутусова — с чего он начинал, и к чему он пришел.

Или вот сейчас напоминали недавно
ушедшего от нас Петра Мамонова.

Со «Звуков Му» всё начиналось,

закончилось ортодоксальными взглядами на человеческую жизнь.

Действительно, вот когда человек не останавливается в своем развитии,

как там скажем, как его звали… Rebel Yell кто это поет?

Билли Айдол, да?
— Угу.

— Вот, если человек не останавливается в своем развитии,

то он действительно дорастает
до чего-то такого мощного и серьезного.

Всё равно осмысливает чего-то в этой жизни, вот.

А вот эти молодежные увлечения…
Они что? Они всем присущи, наверное,

потому что многие поэты, если говорить о творчестве,
они ж начинали с чего?

«Сбрасывали Пушкина с пароходов современности», вот.

Тот, кто остался до конца своих дней сбрасывателем Пушкина с пароходов современности, тот неинтересен.

Ну я надеюсь, что и Николай наш, слава Богу, на своем пути,

может быть, в свое время и он…

Ну, я не скажу дорастет, потому что ему эта, ну всё…

вся жизнь церковная, она близка.

Он живет по церковной жизни. Он причащается, открою вам секрет.

Вот, Великим Постом последний раз причащался,

если это, конечно, не секрет ни для кого, то да.

Вот это вот хочу сказать.

Вот, ну а там что? Там Господь всё управит.
Всё будет хорошо, я думаю,

потому что на месте же он тоже топтаться не будет, я надеюсь.

Вот, мы его видели врачом, честно сказать.

Помогли ему выучиться в медицинской академии.
У него диплом врача.

Ну, он выбрал вот такую свою стезю:

выбрал творчество.

Ну пусть творчеством занимается, я только за.

Помолимся за него, помянем его о здравии, чтобы Господь вразумил,

чтобы он тоже развивался. И всё будет хорошо.

(музыкальная заставка)

— Очевидно, что тебе нравится в России далеко не всё.

Что именно тебе не нравится?

— Вертикальная форма управления, где…

Ну типа мы же должны по сути голосовать —
выбирать своих представителей.

В Думе не сидят мои представители.

Нет людей, которые представляет мои интересы и навряд ли будут,

потому что людей, за которых я бы мог пойти голосовать и топить, их снимают с выборов просто, и всё.

Ты заходишь в Твиттер Любви Соболь…

Любови. Любви… И ты заходишь к ней в реплаи, и ты видишь два положительных комментария,

и миллиард комментариев от кремлеботов о том, что:

«Сиськи покажи! Сиськи! Вывали сиськи!»

Это прикинь насколько тупо, что под кого-то они копают,

там пытаются найти уголовные дела какие-то или еще чего.

А вышла женщина ну типа баллотироваться, они: «А! Сиськи!»

Прикинь, что там по-любому сидел ну типа Путин.

Ему приносят вот распорядок,
как мы будем гнобить оппозиционеров, да?

Этому мы пришьем дело там «Кировлеса» какой-нибудь,

еще хуйню просто перечисляю и тут сиськи.

У женщины сиськи, давайте ее дрочить за сиськи.

Он такой: «Да, давайте ее дрочить за сиськи».

И ты просто зайди, почитай реплаи.

— Ты так себе представляешь? Что Путин решает такие вопросы?

— А-а… Я думаю, что он знает о том.

Слушай, по-любому когда-нибудь
распечатку реплаев ему приносили.

Он такой: «Ну что там с Любовью Соболь? М-м, понятно».

Ты думаешь, он не знает ее имени? Ни разу не видел ее страницы, или еще чего-нибудь?

— Я не уверен, что Путин в курсе, что такое Твиттер.

— Не, я не хочу представлять его таким дедом.
— И во-первых--

— Очень удобно говорить о том, что он дед.

Не тебе удобно, не либералам удобно, а удобно власти выставлять его так, что дед, который нихуя не знает.

Супер такая позиция, класс.
— Ром, дело не в нем.

Дело в том, что я уверен,
что очень много людей в России не знают, что такое Твиттер.

Твиттер — непопулярная соцсеть в Российской Федерации —

начнем с этого.
— Так, Твиттер--

— Ты сейчас не принимай это, пожалуйста на--

— Твиттер… Твиттер производит весь контент по сути в Интернет.

Раньше это было, я не знаю, ну какой-нибудь Двач.
Сейчас — это Твиттер.

Лучшее шутки рождаются в Твиттере,
лучшие темы для обсуждения рождаются в Твиттере.

Потом люди, ну, в своих Тик Токах показывают скрины…

Как называется? Зеленый экран. Твиттера там скрины обсуждают с Твиттера.

В ВК-а постятся скрины Твиттера,
но почему-то Твиттер не самая популярная соцсеть.

— По-моему, это очень московский подход.

— Московский? Я еще в Томске знал о Твиттере.
— Очень далекий от народа.

— Очень далекий от народа.
— Ну я кстати, узнал о Твиттере блягодаря Skrillex'у.

Я очень хотел попасть к нему на лейбл —
завел Твиттер, атаковал его сообщениями кучей,

поэтому никогда бы не попал туда.

— Допустим, хорошо. То есть,

ты считаешь, что распечатку реплаев--

— Да.
— Точ… Э-э…

Стратегию по тому, как мочить Любу Соболь утверждает Путин?

— Я думаю, он видел результаты.

Слушай, типа недавно раздували такую тему,

что на самом деле президента каждой страны очень хорошо отражает его народ.

И я думаю то, что если бы ему сказали даже о том,

что вашу оппозиционерку дрючат за то, что она женщина.

Он бы сказал: «Ну и правильно, бля, баба». Вот и всё.

Я даже блядь не сомневаюсь в этом.

И что ты думаешь,
за столько времени он не видел ни одного твита Соболь?

Это было бы очень странно.

Твита видел, реплаи — не уверен.

Реплаи! Серег, знаешь, что такое реплаи в Твиттере?

— Нет.

— Буквально переводится, как ответ.

— Серега! Понимаешь? Наш посол в Тик Токе!

— Угу.

— Он не знает, что такое реплаи в Твиттере!

— Комментарий.

— Слушай, я не поверил, когда ты сказал,
что здесь есть такой памятник.

— Ага.

— Но он правда есть.

— Существует, из он мне казался даже ниже, когда я был малым.

У меня ощущение, что его перестроили.
Если посмотришь, мрамор очень свежий.

Он не коцаный, ничего.

Дело в том, что когда я был малым,

этот памятник былодновременно…

Вот даже сейчас я не уверен вода это или кто-то харкнул.

Он был заплеван и при этом у него здесь лежали гвоздики.

— Он был заплеван?!
— Ну не полностью,

но на нем были плевки. К нему подходили и плевали.

Также клали гвоздики, то есть это спорная фигура до сих пор.

— Заплеванные гвоздики — это прям арт-объект про--
— Конечно.

— Про то, насколько разная страна.
— Надо было так и оставить.

— Да.

— Твое отношение?

— Вот к этому товарищу?

Лично не знаком.

А-а… Отношение именно, как к историческому деятелю… ну бля.

Я не знаю, что не банального тут можно сказать.

Хуевое, хуевое отношение. Какое еще?

Заслуги типа страны, которые были — это заслуги людей.

Вот, эмпатия она же, ну типа…

Не отображается в государстве, нормально на государственных законах.

Ну то есть, эмпатия по отношению там к меньшинствам, инвалидам, приезжим и так далее.

Ну вот история недавно. Раздувать начали этим летом,

на самом деле насчет того, что приезжают эмигранты и представляются русскими именами.

Типа для удобства русских господ,

понимаешь?
— Да.

— Это отвратительно. У меня вешал шторы чел, и такой типа…

Я спрашиваю: «Тебя как звать? Мне тебя надо записать».

«Толик». А блядь ты не Толик.

«Ну ты вообще… Ты ни сколько…
Ты ни на одну сотую процента не Толик».

«Ну да, Толкун».

И я ему объяснил эту тему то, что мне важно было узнать, потому что я хочу знать точно твое имя.

Э-э, нужно это нормализовать,

потому что я когда там жил в Якутии, ну…

Э-э, там много было разных имен,
которые никто для тебя не переиначивал.

Ты должен был запомнить якутские имена.

Ну то есть, там Айтал, например.

— А как? Какая связь с государством?

— С государством…
— Разве это не бытовая история?

— Чечня. Убийство геев.

Би-би-сишный репортаж о том, как их вывозят. И что-нибудь делают с этим?

Ну типа, нет.

Это, ну, ок — норма.

Э-э, хотя недавно… Ну это было не в Чечне.

Какого-то?…

Блин, я вот не помню, к сожалению.
— Это было в Москве.

Человека посадили в тюрьму за то, что он убил--
— Посадили за убийство.

Было убийство, то есть есть пример.

Всё-таки не было такого, знаешь,
на Законодательном уровне такой ситуации.

Вот видишь, в России сложно.
Всё время они на балансе, они как бы ну:

вот сейчас я пиздаболю, а сейчас не пиздаболю, поэтому там проблемы с вакциной.

То, что мы вам всё время пиздим. А вот когда нужно, ну, вакцину использовать: «Ну, ребят, поверьте на слово нам».

Ну типа это не работает.

— А тяжело поверить на слово после этого?

— Конечно.

Вот поэтому и хочется своих представителей, ну типа,

опять-таки мы живем просто с такой иллюзией того, то что…

Что-то работает по закону.

Типа это не закон, это понятие — во-первых.

Когда надо они меняются, когда не надо не меняются.

Евро-зоны открыты — концерты закрываем.

Отменили все концерты в Питере, когда был экономический форум.

С каких хуев?!

Почему людям ну отменять концерты? За что?

Это же огромные долги. Вот как с «Дикой мятой» случилось:
люди там попали на 90 лямов.

Ну под сотку короче лямов просто из-за, ну, решения такого за день.

Хотя бы за две недели предупредить, или еще чего-нибудь.

— «Батя нации» — это про конкретного человека или про что-то собирательное?

♪ Мой папа чуть подустал ♪

♪ Я должен ему помочь ♪

♪ Тут немного крови отдал ♪

♪ Там разделил вместе ночь ♪

♪ Мой папа пашет
Я п-п-п-правда понял ♪

♪ Я хороший мальчик ♪

♪ Но почему же тогда
Так страшно, когда входит ♪

♪ Батя Нации ♪

— Это про тиранию, в принципе.

Это любой, кто займет место тирана является «батей нации» —

это насильник своей родины.

— Ага.

Но написано у тебя под впечатлением текущего правления?

— Ну, славянских диктаторов, да.

— А-а-а.

А ты писал уже когда в Беларуси творилось всё?

— М-м-м, ну и в России, и в Беларуси.
Ну типа разные прецеденты есть, которые к этому относятся.

Просто когда видишь то, что правительство твоей страны начилует народ,

есть и такая метафора, то что как бы они-то хотят называть себя отцами нации,

примерами для своего же государства,
для своих людей,

для молодежи ну типа стараются подать этот пример.

Кто дзюдо занимается, кто в хоккей играет.

А, ну они оба в хоккей играют.

А-а, и как бы тут прикол в том, что они хотят быть примером,

но при этом производят насильственные действия над своими же «детьми», которыми берут под опеку.

То есть, как бы тут разграничивается:
либо ты, ну, профессионал,

который исполняет там свои служебные обязательства,

либо ты пример отца, да? Как лидер нации.

Но если ты лидер нации, ты должен соответствовать.

Лидер нации не может производить насильственные действия по отношению к своему же народу,

к своему же ребенку.

То есть, та же самая дилемма о том, что пиздить или не пиздить? Не пиздить.

Я не понимаю, что сейчас делать.

Моя типа идеология сейчас заключается вот конкретно в такой партизанской деятельности.

Ты делаешь свой проект:
как бы скапливаешь медиаресурс вокруг себя,

какой-то экономический ресурс вокруг себя.

Я делаю музыку: скапливаю свой экономический ресурс вокруг себя и ну там даю людям работу.

Ты тоже даешь рабочие места, да?

И вот различные такие… э-э…

Ну назовем это прям предприниматели. Всё-таки это типа пускай это digital-контент,

но это типа предпринимательство. Ты зарабатываешь деньги частной компанией, ну или частным лицом — похуй.

Индивидуальный предприниматель.

Ах-х…

Быть готовыми к смене короче,

чтобы было место куда люди могут пойти,

куда прийти, откуда получить поддержку в определенный момент.

Ну то есть, условно вот сейчас запрещают все фестивали, да?

И мы с Максом разговаривали насчет того,

что возможно музыкантам в следующем году или через год скорее всего придется поддержать организа… а-а…

организаторов фестивалей и выступать всем бесплатно.

Просто, чтобы снова дать типа вот то мясо фестам на организацию, которое есть.

— Так это не свежая мысль.

— Понимаю, не свежая.
— Все артисты «Дикой мяты» за рубль там выступают.

Ну или почти все в следующем году.
— До сих пор?

— Нет, в следующем году огромное количество--
— А, ну вот-вот-вот, да.

Кстати, об этом не читал. Но я тебе как бы о том, что… э…

Вот то, что можно противопоставить. Наверное, эмпатию можно противопоставить.

К сожалению, я не вижу пока выходов.

У нас вся оппозиция сидит.

Ну реально, даже Светов уехал в Рио. Сейчас тусуется там.

Ну просто представь сейчас
условно ну протесты без оппозиции, да?

Без того, чтобы потом…

Господи, как его зовут?

Леонид Волков написал резко в Telegram-канал:
«Ребята, по домам!»

Вот не будет «ребята, по домам» и ну будет пизда.

Без лидеров оппозиции немножко не получится сделать всё легитимно, клево и прикольно.

— Но ты радикал.

Всё равно, да. В тебе прям видно, как…
— Нет.

Я стараюсь это сдерживать очень сильно.

— Ты сразу же… говоришь про митинги у тебя сразу же там про погромы, про какие-то такие вещи возникают мысли.

— Нет этой логики. Я не хочу ничего громить.

Ты понимаешь, хочется быть культурным человеком в культурной стране, где тебя слышат.

Я не люблю пренебрежение. Ты смотрел «Паразитов»?

— Да.

— У тебя нет ощущения, что всегда, когда ты где-то идешь,

ребята, которые с мигалками едут, делают так рядом с тобой,

вот так:

«Фу-у, русский…» —

типа вот такая хуйня происходит.

Я просто объясню механику: у меня нет желания ничего бить, ломать и так далее.

Это же… Я тебе о чем говорю,
то что оппозиции нет. Люди же злые.

Если не будет сформулированной повестки какой-то, к которой люди смогут прислушаться,

принять для себе ее как бы, ну типа иметь какое-то конкретное требование, конкретную мысль, с которой они идут —

это будет просто злая толпа. Злая толпа что сделает?

Что-то поразъебывает. Опять мы встречаем ЧВК.

ЧВК садится в Кремле такой:
«Всё, теперь мы здесь ну типа ебашим».

— Че по взглядам у вас в группе?

Вот например, Рома пишет песню «Батя нации».

По политическим соображениям я поставлю вопрос… Точнее отвечу за пацанов в данном случае.

Если случится так, то что нужно будет отвечать за базар,

я распускаю коллектив, отвечаю чисто я.

Вот и всё, потому что я их под удар ставить не буду в данном случае.

— Угу.

— Честно, я только сейчас начал вообще, наверное, во всей музыке хотя бы чуть-чуть,

ну, пытаться вникнуть в слова, потому что до этого, ну не знаю, может быть, ухо так устроено,

у меня какой-то поток идет.

И человеку достаточно просто что-то ритмично и в правильные ноты.

Ну то есть, и меня это цепляет. Меня не цепляет там текст какой-то — слова.

— То есть, если под красивый бит кто-то будет петь про белое превосходство,

ты ничего не услышишь?
— Нет, ну это прям какие-то провакационные вещи.

— Скорее всего у него есть это в трек-листе. Он просто не знает. (смеются)

— Возможно.

— Типа смотри, пожалуйста, какой текст у треков, которые ты слушаешь, на всякий случай.

— Ну так, да. То есть, я слышу — всё, меня качает, мне классно.
— Короче, да.

Если исключить какие-то тексты про белое превосходство, я тоже.

Я в первую очередь слушаю музыку вообще.
— Угу.

— То есть, я иногда в текст вообще не вслушиваюсь. Ну ты слушаешь всякие условно западные песни?

Ты же не вслушиваешься в текст, наверное.
— Не всегда, да

Вот оттуда оно и идет.

— Я думаю то, что вот эта партизанская движуха, ну как мне хочется это называть,

то что люди не теряют надежды, то что они когда-нибудь смогут оказаться в России будущего

— она крайне важна. Вот это высказываться против каких-то движух — важно.

Должен быть… Должна быть дискуссия короче в России.

В любом случае надо говорить против, в любом случае там выходить, сопротивляться этому,

потому что без сопротивления как бы давление и регулирование со стороны государства будет еще сильнее,

еще быстрее, еще хуже, чем оно есть сейчас.

— Нет ли ощущения, что сейчас гайки закручены так жестко, как никогда прежде?

— Ну да.

Что значит ощущение? Это факт.

Лидеры оппозиции сидят. Мишустин пришел в налоговую систему,

перекручивает очень весело и клево.

Это хорошо — найти неплательщиков.

Но я не знаю просто. Найдут они всех неплательщиков, потом будет еще мало — они еще что-нибудь повысят.

И всё платим-платим-платим.

Есть ощущение, что гайки, как никогда. Очень многие съебываются:

вот Усачев что-то сел в самолет, полетел.

Ну, Светов говорит то, что ему просто не нравится типа ковид и невозможность типа ну…

У него же там своя кафешка или еще чего-нибудь. Он тоже уехал, потому что закалебалось сидеть — свои причины.

Но я остаюсь здесь. Мне прикольно.

Типа я здесь родился. Это моя…

Моя страна и вот то, что я тебе объяснил насчет пренебрежения,

это вот реально то, с чего началась моя жизнь в принципе.

А в Томске живешь и там даже на рынке ты приходишь с родителями, и продавщицы думают, что у вас нет денег.

Они не хотят там с вами разговаривать или еще чего-нибудь — это отвратительно.

Когда ты заходишь… Знаешь, была ситуация.

Первый тур. 18-й год.

Мы с пацанами в этом…

в Тюмени, и там есть обалденное заведение,
называется «Грузинка».

Каждый раз туда приезжаем — мы обжираемся, как скотины.

И вот когда ты в туре, ты естественно в вонючей одежде, весь лохматый, вся херня.

И вот мы только приехали. Заходим туда поесть.

И там сидят типы ну в костюмах

и такие типа: «Фу-фи».

И блядь ты думаешь:

«Какого хуя?! Типа я имею те же права сюда зайти».

Ну воняю — это же я преувеличиваю. Ну не в том плане, что я лежал в своей моче там 10 дней.

А то, что в принципе неопрятно выгляжу.

И как бы вот это пренебрежение, оно меня всегда вымораживает.

И наверное, вся музыкальная движуха и своя там медиадвижуха, она для меня…

является способом показать молодым ребятам… У меня такого героя просто не было.

Типа показать то, что ты можешь своими методами, не ориентируясь на навязанные атрибуты успеха,

войти в те же двери, в которые и эти люди.

Я хочу… Раньше я думал типа: «Ой, блядь, я никогда не приду,

если меня позовут на премию Муз-ТВ или GQ — нет, я приду.

Я своим лысым бородатым ебалом буду мозолить глаза этим людям там,

потому что я здесь рядом. И можешь не игнорить — я тут.

И находясь там, вдохновлять ребят,
которые ну типа начинают тогда.

И вот это пренебрежение со стороны властей — то же самое.

Я не хочу отсюда уезжать,

потому что я хочу показать этим пидорасам, что я их переживу.

А вы меня нет.

— Хаски — тоже ведь чувак, который много думает о визуале.

— И о художественности своих произведений, да.

— Че думаешь о нем, как о художнике?
— Очень крутой чувак.

Мне просто интересно ну-у-у…

к чему он дальше придет, как музыкант,
потому что «Хошхоног» мне не очень сильно понравился.

Допустим, песня «На что я дрочу». Там же до смешного это всё получилось.

Мы написали «Батя нации» на доме. Типа я думаю:

«Блин, какой прикольный типа образ то, что ну президент насилует страну».

И выходит «Хошхоног». И у Хаски песня «На что я дрочу».

Я ему написал смску то, что: «Блядь типа, Так, всё, фиксирую. Я уже придумал такую песню.

Я у тебя ничего не пиздил».

Э-э…

Но мне кажется, что этот образ крайне пошлый.

То, что говорить Путин именно — это пошло, это тупо.

Вот в том плане то,что самый здесь крутой.
— Это прямо слишком.

— Да. Это короче не художественно.

Художник никогда не будет говорить напрямую.

Будет говорить напрямую чувак, который в Твиттере психанул.

А художник, когда об этом пишет, он должен придумать более там, ну типа клевый образ.

Но у него образ типа, знаешь,
такого урона, который страна получила —

это сперма Путина на наших лицах.

А как бы этот образ, да. Он прикольно работает.

Ну то, что это конкретно сперма Путина — м-м.

Всё-таки, когда я написал «Батя нации», я подумал о том,
что «Батя нации» — это може быть и не Путин.

Это может быть Шойгу или еще какой-то другой преемник,

но он будет себя вести абсолютно так же, как этот же человек.

И поэтому «Батя нации» — более широкий образ,

который может так нивелировать эту должность лучше,

чем просто нивелировать слово Путин.

— Тебе хоть раз было стремно за то, что ты писал в Твиттер?

— Да.

— Когда?

— Блядь всегда! Я не помню.

Слушай, просто кто-то воспринимает свои блоги, как типа: «О, это моя деятельность!»

Твиттер — это…

(смеется) Вот у тебя есть мысли, которые появляются в голове и которые ну ты такой:

«Бля, нахуй мне их говорить?»

Вот у меня как будто бы часто нет этого шлагбаума, да?

Я такой: «О, клевый твит!» И просто иди от меня подальше.

— Когда плешивым его называешь?

— Да.

— Че думаешь после этого? Зря?
— Стыдно?

— Нет, на самом деле это хуево. Это типа лукизм.

То есть, дрочить человека за то, что…

Ну просто, если тебя по имени нельзя называть, чтобы не получить статью, как тебя еще называть?

— А то, что это по сути оскорбление по внешности?

— Ну да. Это ужасно.

— То есть, это тот случай, когда ты просто не успел шлагбаум здравого смысла перед собой закрыть?

— Да, видишь, есть типа…

Блядь, как это объяснить?

Насчет категории того, как ты общаешься к плохим людям,

которые тебе не нравятся, тебе не хочется никогда типа ну подбирать выражения или уважать их, как людей.

В этом есть большая проблема.
На самом деле это хорошее замечание.

— А кто, если не Путин?

— Кого бы я хотел видеть? Сам я?

Слушай, я…

Давай помечтаем, окей. Вот я бы хотел видеть Шульман.

— Шульман?
— Ну я думаю, это конечно популистская вся херня,

но блядь у вас вариантов тоже нет. Идите нахуй.

Э-э, типа был Грудинин, но ты делал с ним интервью. И че?

Много людей, кстати, его поддерживали, оказывается.

Ну не мало, я бы так сказал.

Но я бы не хотел видеть его президентом.

А-а…

Не знаю.

Кадырова, не думаю,
что кто-то хочет видеть президентом. Правильно?

Навальный… Мне кажется…

Я бы очень хотел Алексея Навального видеть на посту антикоррупционном каком-то.

Ну типа таком регулирующим, но не президентом.

В ряду того, то что… э-э…

Очень много россиян настроены против него.

И он как бы ну не импонирует, а сразу же вызывает ну типа отторжение такое.

А-а…

И очень много споров внутри страны как бы.

Как бы это же должно быть лицо.

Лицо, которое хорошо говорит,
держит осанку и знает, куда вести страну.

Шульман может говорить, держать осанку и может сказать, куда вести страну, и над этим работать.

Понимаешь, очень много процессов. Нужно снять полномочия.

Говорю опять же, Путин — это ж не просто личность.

Это вот такой перечень блядь полномочий,
который он имеет, которые остаются за президентом.

Любой садится.
Любой берет вот это кольцо всевластия и с ним угарает.

Ну, как не поугарать?

— Есть те, кто считают, что если Путин уйдет, будет еще хуже.

— Да.
— Как считаешь ты?

— Бля сложный вопрос. Когда?

Есть люди, которые э-э…

Которые сто пудов сделают даже хуже, чем он.

Если в данный момент, вот прям вот сегодня Путин уходит,

такой: «Я на Бали. Заебали» — и поехал.

А-а… (смеются)

А-а, то будет жутковато-страшно.

Не из-за того, что некому занять пост — нет.

Просто займут не те, кому стоило бы. И всё.

Мы находимся… вот пиздец.
Мы просто канатоходцы сейчас короче вот.

Всем российским народом, 140 миллионов людей идет блядь по канату вот такому, пытается не ебнуться.

И вот идем вслед за не очень хорошим руково…

Но он пошел первым по канату. Ты не обгонишь того, кто идет впереди каната, врубаешься?

И чтобы перейти вот эту короче яму, придется дождаться, пока он блядь дойдет туда, куда ему надо.

(музыкальная заставка)

— Я понимаю, что вопрос «поясни за смысл» довольно стремный по отношению к артисту.

Но кто, как не мы, можем себе это позволить?

Вот, как не самые образованные люди.

Объясни, про что трек «Быть дауном».

— Это… о, «Быть дауном» — это комплексный трек, ломающий 4-ю стену во многом.

Короче он играет со смыслами по законам,
наверное, постмодернизма.

Э-э… «Быть дауном» — это ответка.

Это вообще не относится нисколько к заболеваниям.

«Быть дауном» взята у Папича, стримера.

Товарища очень такого…
— Легенды.

— Да, респект.

А сам смысл трека был в том, чтобы высмеять подход хип-хоп культуры к тому,

чтобы просто слизывать постоянно с Запада песни, и выдавать за свое творчество,

и пытаться ну типа культурный код их здесь реализовать и монетизировать.

Мне казалось это нескольким глупым, поэтому я решил записать трек,

который будет спизжен с «Achoo!»

Указать это в треке. Показать именно на своем примере,

как эти механизмы работают.
И собственно это такой последний трек в моей карьере,

который был прям с чего-то слизан.

— Как в 2018-м году можно назвать трек «Быть дауном»?

— Ну потому что не было вот такой эмпатии — вот и всё.

Позже эта эмпатия пришла.

— К тебе?
— Да.

Ну тоже вещь короче то, что мы… «Как ты относишься к словам» —

это же те смыслы, которые ты в слова включаешь.

Если это кого-то оскорбляет… Естественно почему бы мне не извиниться, если это кого-то оскорбило.

Если это кого-то оскорбило — извините.

Но я не вкладывал в слово «даун»
никаких оскорблений людей с ДЦП,

поэтому для меня это не является каким-то нарушением совести.

— Стоп. Ты сейчас путаешь.

«Даун» и ДЦП — это разные диагнозы, вот.
— Я знаю.

Ну просто ко мне почему-то ребята с…

Ну точнее была женщина, которая, по-моему, занимается то ли…

Да, в общем кто-то из реабилитационного центра обратился к ребятам с болезнями записать ко мне обращение.

Их заставили сделать пародию на «Быть дауном».

Ну то есть, не заставили то, что «идите, давайте делайте», да?

А в том плане то, что их к этому спровоцировали.
И когда я смотрел это,

когда под этот бит ребята с болезнями пытались зачитывать что-то в мою сторону — это выглядело ужасно.

Это выглядело так, что ребята, которые хотели оставить их права, больше как будто унизили этих людей.

— Ты же исполняешь ее на концертах по-прежнему?
— Да.

Э-э… У тебя нет никаких?…

Ну, напрягов из-за этого?

Ну смотри, вот ты слушал песню «Быть дауном»?
— Да.

— Что там сказано о слове «даун» кроме припева.

— Сам припев. Просто, смотри, я сейчас не хочу ни в коем случае там не занудствовать,

не пытаться там быть совестью твоей или чьей-то еще.

Но просто ты в своих твитах и просто в общении,

очевидно, как тебя парят там те же проблемы, что и многих из нас:

домашнее насилие и прочие вещи--
— Социалочка.

— Да, социальные вещи, которые очень терзают людей
с развитой там эмпатией, состраданием и всем остальным.

Но мне кажется, что использовать слово «даун» не в значении диагноза даже в названии песни,

пусть и написанной в прошлом — это такой стыдный архаизм.

— Ну сейчас возможно, тогда же я не понимал, что это архаизм.

— Да, и ты всё четко про прошлое объяснил.

Но сейчас, то есть, не испытываешь ли ты напряга,

что за тобой из прошлого тянется груз одной из самых известных твоих песен.

И ты должен ее исполнить на концерте.

Смотри, тут тема короче в том, что,
как можно поступить с этой песней.

Ее же там нужно играть. Люди ее любят. Люди ее слушают.

Можно поступить крайне лицемерно и заменить слово «дауном» на «бабуном» или какое-то еще слово.

Но все прекрасно будут понимать, о чем разговор.

И для меня более честно… Я так же пою эту песню.

Сейчас я осознаю типа, что это стыдное название, и так употреблять не стоило.

Можно ее не петь. Мне типа несложно.

Мы с коллективом вообще не хотим ее играть,

потому что ну она тупорылая.

Пацаны, когда играют на гитарах —
это одна открытая шестая струна.

Типа первая точнее на гитаре — и всё.
Там ничего не нужно в партии придумывать.

Она скучная. Она доебала меня и всех вокруг.

Но люди на концерте:
«Да, "Быть дауном" давай-давай-давай!» — вот.

Заменить слово было бы тупо. Помнишь?…

— «Кекс».

— Да-да-да. Секс — кекс. Вот это вот наркотики — компотики.
— Мы все любим… да.

Это стыдно. Это глупо, ну короче фу.

Если уж и быть честным до конца, ну вот я типа.

Да, есть такая песня у меня. Я ее записал. Тогда не понимал, что это архаизм, то, что это обидно может быть для кого-то.

Но если исполняю ее сейчас и понимаю то, что это было тогда хреново типа.

В культурной истории просто в себе я перед собой честен то,
что я не высмеиваю кого-либо.

И это просто показатель того, что я ну признаю свои ошибки.

И вот эта песня есть. И я знаю, что она может плохо звучать.

— В Мирном ты рассказывал, что последний раз намеренно подрезал у кого-то песню несколько лет назад.

— Много лет назад. Лет пять, наверное.

— Что это было?

— Это был трек «Кости».

Э-э… Там он спизжен с трека Travis Scott — Tourist.

Клевая песня. Классный понравился мотив.
Просто взял его — сделал.

Что удивительно, бит, который я там просто взял в лизинг тоже назывался «tourist». И я точно знал, что туда, вот.

А нет, пиздеж. Еще «Милый прадед».

Tiimmy Turner еще — это в «Милом прадеде» там припев.

И всё.

— Но смотри, на «Контроле» есть «Озоновый слой».

И там есть часть,

которая для меня и не только для меня-- «Psycho».
— Звучит, как Muse-«Psycho»?

♪♪

♪♪

— Вот прям вот, как это классическое гитарное--
— Это супер случайность. Поясню почему.

Короче, вообще там должно было быть две песни —

«Озоновый слой» и еще одна песня «Pray for me».

Перед этим там случилось так:

я написал классный фанковый бит и в конце этого бита сделал проигрыш на пианино.

Сделал проигрыш на пианино. И он так клево звучал, подумал надо перейти в следующую песню.

Потом приехал Даня, мой гитарист.

Мы посидели и он из этого хода на пианино сделал риф.

Потом мы записали песню, такие: «Вау! Классная, пиздатая песня».

Сидим такие.

(хлопки)

А, это «Psycho» — и всё. А куда ты это уже денешь?

Это уже основа трека. Никуда не выбросишь.

Но там ноты не те — ход тот же.

То, что он тун-тын патем-пам тем-патам — ход.

Но ноты другие.

— Что из русского музла вы любите?

Много имен, много названий англицизмов я услышал.

Что классное в русском музле?

— Ну-у, вот из последнего от чего я отлетел просто —

это вот я тоже Роме много рассказывал, это Shortparis.

— Ага.
— Вот из новых.

— А именно от музла или от акционизма и музла?

Я, честно говоря, больше от музла отлетел.

Ну вот от музла я отлетел больше, чем от акционизма даже.

— А-а.
— Ну то есть, акционизм в нем…

Вот короче прикол в том то, что он пестрит этим.

То есть, там акционизма больше казалось бы,
чем музыки периодически.

Но вот послушав новый альбом, я прям чет расплылся.

То есть, мне о-очень понравилось. О-очень круто.
— Да.

— Ну это топ.

— Паша?
— Русская рнбишечка.

Давайте я вам расскажу про классных пацанов.

Первый — Nastra и Needow. Запомните «NXN».

У них вышел новый альбом — это разъеб. Вообще очень круто.

Один дядька играет на синтезаторах.

А второй дядька очень классно поет.

— Про любовь?

— И про нее.
— Сексуальный шоколад.

— Еще?

— Dose.

— Казахский парень?

Он был битмейкером Скриптонита, а сейчас начал сольную карьеру?
— Всё верно, да.

Да, это тоже очень круто.

Я прям рад вообще с Dose: что у него там происходит.

— Делает очень классную попсу.

— Мы были в Москве в первый, вот когда ты выступал в «16 тонн», по-моему.

Какой это был?
— 2017?

Весна 17-го или осень 18-го.
— Мы тогда приезжали к Dos'у домой. Мы уже знакомы были.

И он показывал какие-то свои первые демки, где он только-только вообще начинал петь.

И как он вырос — это очень круто. Вообще класс.

— M'Dee.

— Он из Казахстана.
— Да, он из Казахстана.

Тоже очень интересный парень. Интересная музыка.

Да просто отличается от всей той сцены,
которая сейчас есть, от трендов основных.

Это просто круто звучит. Более как-то… стилевее короче.

— И тоже казах!
— И тоже казах, да.

— Это не сделано как fast music понял?

То есть, ты слышишь, что там есть работа — во-первых.

Во-вторых, насколько стильный визуал.

Ну блин, я не понимаю, почему так всё.

Мне кажется, может в России не любят просто ар-н-би,как жанр.

Я не понимаю, ну почему так. Очень странно.

— Когда ты анонсировал тур, ты написал:

«У меня цель — заработать на дом,

потому что Маша хочет жить в доме».

— Потому что я хочу попугая.

А Маша разрешает попугая завести только в доме.

— Это постирония или это правда так?
— Нет, это же ну нормально.

Подожди, «хочу тур, потому что хочу дом» — это странно типа?

Хочу тур, потому что мне нравятся концерты.
Заработать денег я хочу, чтобы построить дом.

— Не обвиняли тебя после этого в циничности, в прямолинейности?

— Никогда. Так они же нормально…
Они знают то, что я эти деньги трачу не хуйню короче.

Понимаешь, вот допустим, записывая «Контроль» я потратил ну почти под лям бабла.

А я не сильно богатый артист, врубаешь?

Мы поехали на дом, сняли его на месяц — 400 000.

Работа звукорежиссера там что-то под сотку. Я точно не помню.

Еще дополнительно ходили перезаписывали.

Вот дом-студия, на которой мы записывались, GRecords.

Привет, Санек.

Э-э… Мы записывались там.

Целый месяц просыпались с гитарами, засыпали с гитарами.

Пацаны ебашили биты. Мы что-то придумали какие еще темы. Приезжал басист…

Играли в пинг-понг, чтоб немножко разгрузить головы.

И всего раза два выпили или три за это время.

Вот. И это дорого. Это много.

— Сколько ты привозишь из тура?

А-а… последний раз… Макс, а ты можешь вспомнить?

Потому что я забыл.

Вот свои, после того, как я пацанам уже оплатил.

Да.

Пять? Шесть?

Где-то под шесть. Шесть короче.

— Сколько тебе приносит стриминг?

— Э-э…

Примерно, прикинь… ч…

Короче, по-разному. Во время выхода естественно — самый пик.

Если стандартно мы берем — под 4 000 долларов.

— В месяц?
— Да.

— После выхода может быть 10?

— Э, может быть и 10, да.

А пацанам сейчас, с которыми мы работаем, я плачу за репетиции.

То есть, там за 3 часа репетиции полтора куска.

Плачу пацанам, а мы репетируем постоянно, то есть перед концертом, в Питере который был,

мы отрепетировали просто дохуя.

Ну то есть, там сколько вот реп было в месяц. Я в начале месяца, когда мне бабки приходят со стриминга,

я им: на-те, держите.

И поэтому не то, что я дохрена могу себе позволить.

— Угу.

— Но типа у меня в распоряжении ну может быть в хороший сезон 300к,

может быть 200к.

Э-э, но эти вещи я еще трачу на сопутствующие всякие расходы.

— В месяц ты имеешь в виду?

— Ну да.
— Угу.

— Но даже вот, допустим, есть рамс артиста…

Спасибо Маше за то, что она меня одевает,

потому что я люблю в штанах ну типа ходить и ходить.

Они грязные там, ну типа старые они уже всем надоели. Я буду в них ходить. Мне насрать.

Но я знаю, что как артист, допустим, я должен купить какие-то стилевые шмоточки,

чтобы у тебя был классный образ, за который зацепится глаз.

Потому что, если зайдешь в Инстаграм там не знаю…

э… Облы. Ты увидишь там 800 000 подписчиков,
по-моему, или еще?

Понимаешь, когда в начале разговора там насчет того,

что «Loqiemean популярный артист без хитов». Да, ты говорил?

Вот в чем стрем есть небольшой, насчет траты денег и образа.

Вот ты заходишь в Инстаграм Obladaet, и тебе там 13 лет, ты пацан.

И ты такой: «О! Он классный. Я хочу быть им».

Ты заходишь в мой Инстаграм. Кто хочет быть Loqiemean'ом?

Никто не хочет быть Loqiemean'ом.

Но возможно люди хотят действовать, как Loqiemean.

Это да.

— М-м.

То есть, внешность и образ важны?

— Э-э, да. Но это чисто как превьюшка на Ютубе.

— Но это же не обязательно приводит к популярности?

И странный образ тоже необязательно не приводит к популярности.

— Неправда.
— Просто пример: Тима Белорусских — супер звезда.

Но при этом там нет образа никакого.
— Он с хитами. Он с хитами.

У него есть хиты просто, и всё.

— Разве не самый клевый способ — это сделать хиты?

Проникнуть в мир этих 13-летних.
— Я сейчас думаю короче,

как это сделать, чтобы при этом сделать это интересно.

Вот, потому что я не слушаю хитовую музыку. Мне вообще плевать.

Мне скучно это слушать, но это мое личное мнение. Отъебитесь от меня насчет зазнайчества.

А то опять сейчас буду писать: «Локи, блядь — душнила».

Это мой плеер, что хочу, то слушаю. Короче--
— Альбом «Toxicity» — это сплошь хиты.

— Да, вот. Но ты же не можешь написать второй «Toxicity».

Нужно подходить к этому интересно.

Но короче есть у меня мысль сейчас.

Я не хочу ее раскрывать, потому что это будет нарушить сюрприз подхода к моему следующему альбому.

Но я, по-моему, придумал способ, как в этом деле двигаться.

Как минимум, самое простое, не писать 6-минутные блядь песни!

— Угу.

То есть, короче, скажем так, скомпрессировать свой звук.

Скажем так, типа.

— А тема «отсутствие хита» тебя тяготит?

— Не.

— Бывает, что ты когда садишься писать, ты думаешь:

«Блин, а можно будет повернуть-упростить, чтобы выстрелило.

Чтобы большему количеству народа…»

— Этому были бы рады все мои музыканты, которые на лайве играют, но нет.

Я же блядь свои простые песни усложняю блядь потом.

Ну типа для лайва.

— Угу.

— Понимаешь?

Не, у меня наоборот прикол. Типа это должны быть микроходы, какие-то новые приколы в сведении,

какие-то новые сенты, смешение типа звуков различное.

— Приходится ли тебе слышать от кого-то: «Ром, это же эзотерика»?

«Это поймут и оценят 30 человек».

— Да.

— Что ты отвечаешь на это?
— «Это я».

Вот представь, перед тобой сидел бы… Я конечно не ставлю себя на один уровень, но сидел бы перед тобой Ларс Фон Триер.

И ты ему такой: «Блядь, нахуй ты снимаешь авторское кино».

И вот этот трясущейся старик на тебя бы так посмотрел блядь,

вспомнил свои нацистские корни и ответил бы тебе что-нибудь едкое.

Мне кажется, знаешь, нужно короче найти подход, как вот…

Это наверное, отличие Триера и Тарантино.

Тарантино может делать массовые фильмы, при этом очень умные, интересные, с классными отсылками, с крутым темпом.

К этому нужно подходить веселее.

И вот эту веселость, жизнестойкость и жизнерадостность я сейчас обратно к себе возвращаю и…

…постараюсь с ней работать.

Ну типа Маша мне как-то говорила насчет того, что типа…

Я с ней спорил, говорил,
что грустные песни не настолько там стреляют.

Она такая: «Блядь, зайди посмотри в Спотифае количество слушателей у Radiohead.

И я захожу — я ахуеваю.
То что у них там то ли 12 миллионов, то ли че.

Люди до сих пор слушают эту музыку тоннами.

Даже такую.

Ну для меня это было удивление.
Я думал, что их достаточно забыли.

(музыкальная заставка)

— Ты же любишь Ларса фон Триера?

— Да.
— За что?

Он рассказывал об одном из подходов,

что он снимал околодокументальное кино типа мокьюментари.

И чтобы создавался эффект того, что оператор не знает, что дальше произойдет.

Ну, сцена-то постановочная все равно.

Он говорил: «Сейчас актриса выбежит справа».

А она выбегала слева. И вот этот момент то, что оператор такой: «Бля-бля-бля».

Он начинает на нее переводить — он это использует.

Он вдыхает жизнь в кино.

И вот этот подход мне очень нравится.

Как он работает с актерами…

Выдавливает из них вот вот эту человечность.
Понимаешь, и те вопросы, которые он поднимает.

Э-э…

Вот допустим.

Ты знаешь… Я думаю, ты нагуглил, что у меня прадед педофил.

И знаешь за эту историю: типа герой войны, но педофил.

Но как ты относишься к педофилам?

Ну типа нет. Я не спрашиваю. Конечно хуево, понятно.

Но, допустим, есть человек. И у него есть такой недуг.

Ну назовем это недугом, потому что это вредоносная хуйня.

И вот у него есть это желание.

И вот у Ларса фон Триера есть сцена в «Нимфоманке: Части 2-й»,

главная героиня ходит с коллекторами, выбивает долги.

И вот сидит мужчина привязанный. И она давай ему там типа задавать какие-то вопросы,

чтобы его выпытать или еще чего. Говорит там: «Может тебе сочную телочку подогнать или еще чего-нибудь?».

И он вообще никак не реагирует. И она начинает говорить о маленьких мальчиках.

У чувака встает хер — он начинает рыдать и говорить то, что: «Я вам всё отдам! Я вам всё отдам!»

И главная героиня берет и отсасывает ему.

И когда ее спрашивают коллекторы о том, «зачем ты это сделала». Она говорит:

«Мне стало его жа��ко, потому что у него есть эти желания, но он их сдерживает и остается благочестивым» —

ну такая мысль была.

Вот как ты к такой сцене относишься? Кто кроме Ларса фон Триера может поднять такой дискусс?

Люди-то есть. И вот когда мы говорим насчет того, что э-э…

Типа вот, ну не знаю, какие-то инвалиды, рождающиеся, не виноваты, что они такие.

Виноваты ли в действительности вот, допустим, педофилы в том, что у них есть влечение какое-то?

Они могут быть виноваты в акте, в популяризации, в пропаганде этой движухи.

Но в своем собственном желании виноваты ли, если откуда-то оно у них взялось?

Если эти люди в себе их давят, заслуживают ли они уважения?

— Как ты узнал, что твой дед был педофилом?

— От родственниц.

— Он уже был мертв к тому моменту?
— Он уже был мертв.

Конечно в детстве зачем мне было это рассказывать.

— Ты помнишь эмоцию, которую ты испытал?

— Э-х-э…

Ну разрушение института семьи, вопрос доверия и так далее.

Да, когда ты можешь типа
ну ожидать от своих родственников таких дел.

Конечно каждый, мне кажется, хочет представлять свою семью и я в будущем хочу, как династию, да?

То есть, людей, которые поддерживают друг друга там в различных областях,

с определенной иеархией и так далее.

Когда кто-то нарушает эту иерархию, всё пиздец.

— Это родной прадед?
— Да.

— Эти преступления он совершал внутри семьи или?…
— Внутри семьи, а за пределами — не знаю.

— Ох.
— Там нужно понимать то,

что изнасилование: мы кладем тут приставания какие-то,
там, трогать…

Конкретно именно факта секса не было ни разу.

— А-а.
— То есть, это нужно понимать.

Просто ну всё равно —
это считается изнасилованием, потому что это…

— Ну это насилие психологическое.
— Да-да.

Ну и физическое всё-таки.

— Внутри семьи?
— Да.

— Об этом стало известно сразу после этих проявлений или?…

— Сначала никто не поверил. Сначала никто не поверил а…
— Или годами люди жили?

— А потом он сдох, и всё.

— Ты трек про это делал, как психотерапию?

♪Милый, милый, милый прадед, как тебе там в могиле?♪

♪ Роют туннели ли черви? ♪

♪ Я рад, что ты сдох, захлебнись в этой гнили ♪

— Да я не знаю. У меня в принципе все песни такие.

Стараюсь запечатать какие-то эмоции, и типа этапы жизни, и так далее там.

Вот, но да. И-и…

Ну типа те песни опять-таки, которые я пишу…

Я пишу те песни, которые в свое время никто не написал для меня.

Я знаю, что есть темы и люди,

которые ну не супер популярные их там истории.

Будь то там вот у меня в треке «Мать 2» есть сюжет про то,

как отец проигрывает в карты свою дочь —

это абсолютно реальная история, расказанная моей знакомой.

Я подумал, что я обязан блядь рассказать эту историю здесь,

потому что ну для кого-то это может повторяться.

Кто-то сидит и у него же нет песни о том, какие эмоции испытать,

какой выход и так далее — ну передать этот опыт.

Скажем так.

И «Милый прадед» — тоже это такой опыт.

Я думаю, что это… Ну типа я написал ее… в 17-м году выпустил, получается в 16-м написал.

И на тот момент тема феминизма только начала раскручиваться.

«Me too» еще движение не началось. Там в 18-й год, по-моему, началось?

То есть, как бы об этих историях не говорилось. А мне казалось это ну важным в тот момент.

— Проиграл дочь в карты, сидя на зоне?

— Не-ет.

Там картежный игрок просто…

—А расскажи. Это Томск?

— Не-ет. Это не Томск.

Я не хочу выдавать человека, поэтому я дальше не рассказываю об этом истории.

— Хорошо. Но просто как это происходит?

То есть, человек просто проиграл дочь в карты? И дальше?
— Да. У него нет денег и он проигрывает дочь.

Дочь забирают.

— В рабство?

— Условное да.

— В сексуальное рабство?

— Э-э, в женатое рабство.

Ну то есть, там не было то, что типа… Ну типа женой там сделать. Условно: будешь здесь жить.

— А-а.

Но типа она выкарабкалась. Ну всё в порядке.

Не было никакой длинной истории.
В итоге, ее там забрали родственники.

Смогли найти пути, как это всё решить.

Тут травма только от отношения отца.

Над ней не было совершенно насилие, именно я имею в виду сексуального характера или еще чего-нибудь.

Только похитили, получается. Вот такое.

— Че отец жив?

— Да.

— Они не общаются?
— Мало.

— Мало?!
— Угу.

— То есть она нашла в себе силы?…
— П-приходится.

— То есть она нашла в себе силы, ну?…
— Угу.

— Простить?
— Нет, не простить.

Приходится.

(музыкальная заставка)

— Расскажи о своей сестре.

— Что?

Ей почти исполнилось 14 лет.

Это…

маленькая девочка. Маленькая девочка а-а…

У которой развелись родители.

С которой…

Мало общался отец.

Из-за того, что переехали.

Так случилось.

Которая испытывала трудности в школе.

Прекрасная, красивая, с кучей интересов,

то есть старалась там и читать, и учиться рисовать.

Ну она очень много стеснялась там делать.

И-и постепенно, когда переехали в Москву, она начала там заниматься.

П-просто ей было лет шесть, когда родители развелись.

Мне там 16 получается.

И-и…

После развода она закрылась.

Ну она начала больше-больше закрываться, как бы стесняться. Там и движения, и интересы пропадать.

Вот мы в Москву переехали, она начала как-то развиваться: больше опять-таки рисовать, смотреть блоги.

Хотела блогерством там заняться. Камеру ей взяли.

М-м.

И-и…

Когда я уже тоже сюда переехал, я же начал ну активно музыкой заниматься.

И всё меньше общаться как-то с семьей.

Вот.

— Вы переехали вместе?

— Э-э… да. Получилось так.

Получилось, должен был я переехать один.

В итоге мама с сестрой решили тоже, что надо с Томска переехать как бы в Москву.

Тут хорошо. Типа большие возможности, все дела.

Ну мы переехали. Вот мы жили в одной квартире.

Угу.

Ну я постоянно старался мататься там на тусовках выступить, где-то подиджеить.

Э-э.

Вот.

И как-то меньше уделял времени.

Не то, что много, я в принципе с родственниками мало общаюсь.

Но Васюне я хотел какие-то там… Музыку показать, вдохновить, там еще что-нибудь ей.

Не то, чтобы было много интереса. А потом…

А, что-то…

Когда я уже съехал на свою хату… Точнее сначала на съемную, а потом на свою.

Как-то прихожу домой. А мама разрешила ей типа…

На стене рисовать. И она же ну видела, как я расту,

ну типа как артист.

А-ах… И у нее на стене мои строчки типа из песен.

И-и…

За месяц до того, как она погибла.

Я ей обещал планшет купить (смеется).

Говорю: «Васенесесик…

(всхипывает)

(сквозь слезы) я сейчас поработаю…

и…

куплю».

И вот ты спрашиваешь, откуда депрессия блядь? Вот ты…

Вот у тебя набита татуировка, да?

Ты утром встаешь и такой:

«Всё ли у меня хорошо?»

А я встаю и думаю, что у меня сестра умерла блядь.

Всё хорошо вообще?

И-и…

М-м…

Я пытаюсь…

нащупать эту жизнестойкость.

Типа повысить болевой порог.

Васюшка была очень умной.

И…

близкой мне девочкой.

Я бы ей во всем помог.

Я бы уделил времени. Просто нужно было чуть-чуть.

— Ром, если ты думаешь, что я спрашиваю, потому что, как ты выразился «я делаю контент — а тебе страдания»,

то это не так.

Ты говорил про сестру во «Вписке».

И я, когда мы начинали готовиться,

сначала даже думал не спрашивать про нее.

Но у тебя в Твиттере был тред.
— Да.

— Который, как мне кажется, несет…

Извини, что я это скажу. Он несет очень полезное свойство.

И я решил по тому, что ты делаешь там выводы,

обращенные не в себя, а обращенные вовне.

И даже если один человек эти выводы примет на себя,

возможно в этом будет польза.

Именно поэтому я об этом говорю.

Поэтому если ты совсем не хочешь этого делать,

я как бы замолчу прямо сейчас.

Но именно в этом треде я увидел сигнал к тому,

что это может быть полезно для людей,

поэтому давай определимся.

Я задам еще несколько вопросов.
— Да, конечно.

Этот контекст важный. Я начинаю типа альбом с этой истории.

— Да.
— Важно. Я не могу это выбросить.

Мне было что-то…

Ну, как что-то. Что-то сломалось в 2019-м году так, что я…

— До сих пор не вышел с похорон?

— Да это… Да!

♪ Два года прошло, а я так и не вышел с её похорон ♪

Я выхожу на сцену и типа пою о чем-то песни, но это не то, о чем я сейчас хочу говорить.

Это всё еще мои песни, но это не то о чем…

Поэтому я с «Одинокого каннибала» начинаю альбом.

И рано или поздно мне нужно было бы ну нормально об этом поговорить в конце концов.

Э-э…

Вот.

С Богом типа.

Есть я, уже там поживший.

Есть маленькая девочка. «Зачем ее» —
это первый вопрос, который у тебя там встает.

Но стрем один из самых главных в этот день —

мне звонила мать, говорила типа:

«Ты поговори с сестрой. Ну или позвони».

Я говорил то, что мне вечером нужно отфотаться в важном…

в фотосете, приуроченном к борьбе за феминизм каком-то.

И вот в то время пока я ездил, возвращался, это всё произошло.

И я мог съездить, порешать эти вопросы,

как-то с ней поговорить, чтобы это не случилось.

Но я не уделил этому внимание и время.

Конечно там с психологом работал. В итоге, это мне становится…

м-м…

Эта вина, как бы она… Ну ты башкой понимаешь, что нет,

но сердцем думаешь о том, что что-то я мог сделать.

И естественно ты говоришь там про тред и мысль, которая из этого всего строится:

любить близких надо и ставить их вперед всего.

Поэтому вот…

Давным-давно… Кстати,
вот перед этим интервью я волновался так же,

как перед первым своим интервью Саше Блейзу.

Может ты его знаешь, может не знаешь. Большой респект Саше, что когда-то взял меня.

А-а, и я у него там на диванах говорил то,

что у меня есть страхи. Ну буквально там три страха —

это потерять мать, Машу и сестру.

И вот, как в игре, знаешь, сердечки вот?

Одно лопнуло. Осталось два.

И-и, если не будет этих людей… Я о них забочусь.

Это важно — о них заботиться. Я ебнусь.

— Мама звонила, чтоб ты приехал, поговорил с сестрой,

потому что она понимала, что у нее какое-то не то настроение?

— О нет, там…

Ей кто-то в школе сказал, что она толстая.

Ну или может намекнул на это или еще чего-нибудь.

Она хоте… просила маму купить таблетки для похудения.

А я так как спортом занимался, знаю то, что есть одна формула:

меньше жрешь, больше тратишь — всё как бы.

И мне нужно было приехать, как бы поддержать сестру и так далее. Типа поговорить.

Но я не думал, что, если я в этот вечер не приеду,

то она умрет.

А теперь ну просто действительно близким нужно уделять много времени.

Я мало времени уделял родственникам.

Ладно я. Представь, мама. Она живет одна сейчас.

Как думаешь?… Ну…

Отец тоже там сильно переживает. У него свои истории, но просто…

э-э…

Смерть не забирает одного короче.

Потом это просто то, с чем ты живешь.

И-и…

Ну у меня нет права на суицид: я не могу повторить эту историю.

Нельзя выйти от этого и поэтому нужно какую-то жизнестойкость в этом иметь.

Почему я о радикализме говорю?

Близкие важнее. Они вот тут рядом с тобой.

А-а и там…

подвергать их опасности ради…

чего?

Зачем?

Игнорировать ради того, чтобы там принести бабок или еще чего —

это всё глупость. Сходи и погуляй блядь.

С сестрой своей или с братом,

с мамой.

— Ты конкретно себя винишь?

Что не приехал?

— Ну…

…да.

♪ Я смотрю на близких, будто те уже в могиле ♪

♪ Я уже готов винить себя за их погибель ♪

♪ И на мне коростой копится вина ♪

♪ Даже за то, чего тут не было — готовлюсь на ура ♪

♪ Не готовый умирать и не готовый отпустить ♪

♪ Смотри, как жрёт— ♪

♪ Вина, вина, вина, вина-а-а-а ♪

Конечно это произошло не из-за меня, но я мог это исправить.

— Как ты выходил из этого состояния?

— А-а…

Я собрался и поехал в тур.

Не, ну типа.

Тур же не сразу же начался.

третьего марта вот она погибла.

Утром.

Я просто выл.

Э-х.

Нет такого, что ты хочешь там это обсудить или еще что-то. Ходишь-воешь.

Ну, воешь.

А-ах.

А потом жить же надо.

Ну ты думаешь о том, что ты должен сопротивляться смерти.

Не позволять ей забирать еще.

И ну начинаешь бороться. Я думал то, что работа от этого спасет.

Я поехал в тур — меня там ебашило совершенно жестко.

А-ах.

Пил.

Сильно.

Во время тура бухой выступал.

Летом пил. Осенью пил.

Возвращаюсь — Маша говорит: «Иди к психиатору… ну к психологу».

Пошел к психологу. Начал работать вот уже в начале 20-го года.

Выработал всю эту историю от того, чтобы хотя бы
вину от себя отвести, как-то пережить горе.

Но мне до сих психолог говорит, что я:

не выгорел еще это.

Отвлекаться? Я не знаю, нет инструкций.

Понимаешь, я не могу дать в этом плане совет.

Я могу дать совет в том плане, как там ну типа «Будь с близкими сейчас. Ставь их в приоритет.

Друзей, еще чего».

Но как горе пережить блядь?

Тогда бы на похоронах вам бы давали методички, да?

Просто вот инструкция — вот так ты переживаешь. Нет такого.

Одному оставаться точно не стоит: съест.

Ну типа горе съест. Убьешь себя просто к чертовой матери, и всё.

Нужны близкие, нужна поддержка.

Нужен психолог сто процентов, потому что ну психика работает так, что она типа всё блочит:

становишься безэмоциональным или еще чего-нибудь.

Э-э…

Диссоциируешься.

Дис-соци-ируешься.

Э-а…

Нужно жить. А главное — нужно жить.

Нельзя позволять смерти, ну, которая и так забрала у тебя человека, забирать еще жизни.

И твою, и близких.

Вот.

— Тебе есть,
что сказать родителям или родственникам подростков?

После того, что произошло.

Подростки — это люди, дети. Это люди. В любом случае маленькие люди,

заслуживающие своих границ,

заслуживающие уважение.

Они имеют эмоции. Их нужно слушать,

понимать.

Они в любом случае вас любят и имеют какую-то привязанность, разговаривайте с ними.

Говорите просто. Интересуйтесь. Будьте рядом.

Угу.

Вот, не пренебрегайте детьми.

Не пренебрегайте временем.

(хруст снега)

— (Дудь) Классика северной архитектуры — это вот эти курьи ножки.

— Курьи ножки, aka сваи.

Смотри, во-первых, я увидел впервые, что здесь калиточка есть даже, да.

Что можно… Что можно проникнуть.

Вы же гоняли в детстве здесь?

— Малые — да. Малые бегали. Вообще вот это всё здание было недостроенно.

Сколько я здесь жил — 5 лет, оно было ну просто пустое.

Мы тут гонялись. А из того дома стрелял дед из воздушки по пацанам, которые ему не нравились.

Сваи нужны, чтобы дом не осел.

И просто судя по тому,
как старые здания до сих пор стоят нормально,

они скорее всего действительно не оседают,
и это работает нормально, потому что

если бы их не было дом просто… Постоянно бы подтаявала почва, его все время давило-давило, скашивало и так далее.

Поэтому сваи в данном случае спасают.

Малые, да, бегали. Никаких ограждений не было тогда.

Ну просто это прикольное укромное местечко, чтобы что-то погонять.

Порассказывать страшные истории, а так нормальному человеку там находится просто незачем.

Разве что на теплотрассе погреться.

— Но бездомных здесь нет.
— Ну да.

А тут сложно быть бездомным, мне кажется.

В минус 50 бездомным не побудешь.

Это в Лос-Анджелесе можно на улице пожить с тележкой,
а здесь — нет.

— Какой у тебя рекорд здесь температуры?

— Здесь мин… Так.

В школу мы не ходили при, минус 51 когда был.

А самый большой рекорд был минус 60 в 2002-м году должен был быть. Это сто пудов.

Вот когда мы только переехали с семьей, вот тогда был минус 60.

И мама меня очень порадовала,
потому что она взяла мыльные пузыри,

мы вышли на улицу и они застывали в воздухе в стеклянные шарики.

— А у тебя было такое, что ты просыпаешься и думаешь: Ну сколько там? Сколько там? Есть 51?

И там смотришь: 49 и 9.
— И хуяришь в школу.

— Ты предъявляешь Фейсу.

♪ Несогласных вы на кол: ♪

♪ А кому GQ выдавало награду? (Два-ноль-один-девять) ♪

♪ Не тому ли, кто митинги вёл, но ♪

♪ «Дождю» говорил, мол, не надо? ♪

— Нет.

Поправка: GQ.

И в принципе ситуация.

Трек «Лопасти», ты хочешь об этом поговорить?

Трек «Лопасти». Он в принципе о разрозненности и людей,

и российской оппозиции, и-и…

Э-э-э…

Лицемерии короче

Когда «Музыканта года» дают ну типа по политическим соображениям всё-таки.

Ну GQ типа.

— Ты считаешь,
что в 2019-м году GQ дал «Музыканта года» Фейсу,

просто потому что он сделал смелое политическое заявление?
— Да-да.

— Не очень ценно музыкально, но, как высказывние.
— Да, да.

— И тебе это не понравилось?
— Я думаю,

сам Фейс даже не супер гордится этой наградой, понимаешь?

У меня нет предъяв к Ване.

Я знаю просто о том,
что в свое время Ваня отказался от госконтракта.

Его менеджеры предлагали. Ваня отказался.

И я его за это очень сильно уважаю.

А-а… и… поэтому не. Вопрос немножко ну типа другой.

GQ типа по политическим соображениям дает награду,

ну «Музыканта года». Не очень-то клево, потому что я всё-таки, как музыкант ценю музыку.

Я понимаю, что он может типа своевременный,

как и Оскар дают своевременно на злободневные темы.
— Угу.

Но музыкальные же произведения были и покруче:

Gruppa Skryptonite - «Solitude» — ипишка.

Отличнейшая.

Псирок сейчас, психоделик рок,

ну типа как на Вудстоке — это очень круто, очень похвально.

— Так а в чем лицемерие?

—Лицемерие в том, что вы «Музыканта года» даете за «высказывание года».

— А-а.
— Ну условно.

Это не то же самое. Сделайте премию ну типа «Голос народа года»,

«Голос молодежи года», еще что-нибудь.

Ну как-то премию эту можно оформить,
чтобы она была ну чуточку честнее короче.

Вот и всё.

— Ты бы хотел получить «Музыканта года» от GQ?
— Мне никогда не дадут «Музыканта года».

И получить я бы тоже навряд ли смог.

— Почему?

— Эх-х…

— Давай по порядку.
— Мне никто не может ответить на этот вопрос.

Вот видишь, ты в начале ну зачитывал коммент о том, что типа вот Loqiemean — просто там мешанина,

популярный исполнитель без хитов.

Э-э, я всегда останусь тем самым ну типа паразитом для этих людей, сибиряком непригодным, неуютным.

Хотя хуй знает. Скрипу же давали награду,

при этом Скрип не ходит на мероприятия и не очень приветлив.

— Почему ты останешься чужаком?

Я не понимаю связи между комментариями и невозможностью получить там премию.

Одна песня, которая взрывает всё —

и всё.

— Нужно это подать широко.

Ну то есть, широко и по форме, и по содержанию.

То есть, я должен найти какой-то такой нерв, чтобы он подходил большому количеству людей.

Я должен найти такую формулу в музыке,

которая в данный момент будет и свежа, и будет хорошо подходить в этот момент.

А это значит, нерв, попадающий в танцевальный бит,

условно качающий.

Сложно сделать… Ну типа попасть в форму, если оно не движнековое, не танцевальное.

Всё время должен быть какой-то грув.

Гитары не очень любят сейчас люди. Они их вот так вот слушают, давят под голос

Ну ты видел поп-рок, который сейчас делают, ну.

— Сколько танцевальных хитов на альбоме «ГОРГОРОД»?

— А «Девочка Пиздец»

— Ровно один.
— Угу.

Достаточно.

— (смеется) Но «ГОРГОРОД» любят не за «Девочку Пиздец»

— А кто-то за «Девочку Пиздец». Я понимаю.

— Я обожаю эту песню. Но его любят точно не за «Девочку Пиздец».

— Есть у меня такое. Есть короче. Я вот сейчас это подсобираю.

Просто у меня и мысль о том, что своим подходом,

своими способами, нетрендовыми.

Мне сложно это объяснить человеку, который не слышит музыку,

в ряду того,
то что ну ты же слышишь очень много однотипного музла.

— Ага.
— Как бы так ты можешь увидеть.

— А, оно по своим причинам однотипно:

по форме того, что трек должен быть коротким,

по сэмпл пакам, которые собираются, по трендовым битам, которые сейчас используются.

А-а, я хочу своим путем дойти до этого, поэтому я не хочу себя обнадеживать,

что когда-нибудь получу такую премию или кигда-нибудь получу типа признание.

Но я буду в тех же местах, в тех же топах, где и эти люди.

Я буду топ iTunes… Тьфу, топ Spotify, «топ 1» три недели подряд.

Буду стоять там же, где и эти люди.

Я буду находиться там и мозолить им глаза.

— А почему мозолить глаза?

Ты уверен, что ты мозолишь глаза?

— Если быть--
— Может быть, эмоция у других людей ну другая,

у других музыкантов.

Просто они: «Ну вот необычный, сложный парень. Прикольно».

И какого-то жжения и мозолей нет.
— Я не знаю.

Я тебе так скажу. Человек, который недавно открыл издание, засунул меня в стоп-лист своего издания.

Хуй пойми по каким причинам.

— Речь про Скриптонита?
— Есть один человек.

Чем больше мы говорим, тем четче линии вокруг этого человека.

Если мы говорим там о музыкантах,

в свое время в 18-м году мистер Lizer
в своем прямом эфире говорил,

что отрежет Loqiemean'у яйца.

В свое время там… Ну типа он.

Я не могу сказать, как раскаялся.
Он понял, что сказал хуйню короче,

поэтому у меня к нему сейчас претензий нет.

Вот почему эти люди так говорят?
Что я такого говорю, что мне нужно яйца отрезать?

Но что-то никто так ко мне не подошел и не сломал ебало.

Но желание у людей такое есть,

поэтому я тебе так говорю.

— Ну ты два примера привел.

Lizer'у в 2018-м году там 20-и лет, наверное, еще не было.

Или только-только исполнилось.

Он по молодости сказал какую-то хуйню.
— Но почему?

Причина какая?
— Ну по молодости.

— Я заебусь сейчас вспоминать просто.
— А-а.

— Я не хочу это держать.

— Не кажется ли, что слишком оборонительная стойка?
— Да, это привычка с Сибири.

С детства просто ты всегда ожидаешь, что тебя цепанут гопники. Тебе нужно быть готовым драться.

Всегда.

И поэтому, когда приезжаешь в Москву, где люди чуть более культурные.

Чуть более… а-а…

Всё равно как будто остаешься в этой стойке. Думаешь то, что сейчас тебя попытаются задеть, сейчас — атаковать,

здесь подставить и живешь с этим ощущением.

Это тоже работа над собой: быть более доверительным в меру.

Ну типа нужно же делать шаги, ну,
друг к другу, как в отношениях с миром.

Ты должен позволить себе быть уязвимым.

Это вот…

Ну вот смотри, в отношениях вот типа а-а…

Гармоничные отношения — это, где вы там со своим партнером можете позволить друг другу быть уязвимыми.

И вот с миром та же тема.

Если всегда быть вот таким, а это моя большая проблема, не получается идти на контакт.

Я хочу вот снизить вот этот напор стойки.

Честно. Очень хочу.

— О чем ты мечтаешь?

— О попугае.

И доме.

И-и детях.

Вот этом всем.

Я хочу…

Я хочу жить в прикол короче.

Мне очень нужен попугай для прикола. Вот прям супер.

Мне очень нужны дети, потому что с ними ты снова учишься получать кайф от жизни.

А-а, дом для того, чтоб было для этого место.

А-а… это для себя мечты, да? Вот для себя конкретно.

Мечты общественные и другие оставим для этого. Побудем немножко эгоистами в данный момент.

Я хочу, чтобы у всех моих близких была работа и движуха.

А еще я хочу такую семью построить,

чтобы любой человек из нее, в том числе и друзья,

если проебались настолько, что упали на дно,
у них всегда было место, где они придут и восстановятся —

это моя самая большая мечта.

(музыкальная заставка)

— Блиц!

Я спрашиваю коротко, ты отвечаешь не обязательно коротко.

Сергей Гуриев или Екатерина Шульман?

— Блядь.

Я уже говорил, Шульман.

— Тупак или MF Doom?

— О-о.

Э, MF Doom.

— Томск или Москва?
— Томск.

— Антон Долин или BadComedian?

— Блядь… Долин. На самом деле Долин.

Камон, ты сравниваешь чувака,
который критикует российские фильмы,

которые блядь несложно критиковать,

и Долина, искусствоведа.

— Dota или Counter-Strike?
— Dota определенно.

— А почему?

— Э-э, нужно быть умнее.

В Counter-Strike ты должен быть просто машиной, которая реагирует на пиксели.

В Dot'е ты должен думать. Ну, еще сложнее чем в шахматы.

— Сколько тебе было в 1999?

— Ш-шесть. Да.

— Сколько тебе будет в 2036-м?

Подожди, сейчас мне 27. 36? Ебать это не скоро.

Да не короче. Дохуя лет.

— И финальная:

в чем сила?

— В чем сила?

Да пускай будет банально. В любви сила.

Реально, ну ни с чем не перепутаешь.

Любовь, когда испытываешь ну типа к чему-либо,

к делу,

к своему партнеру, друзьям, близким.

Оно и ведет вперед. И там ты в комфорте.

Остальное всё — это хуйня собачья. Сила не сила.

Правда не сила. Истина не сила.

Любовь — сила.

(музыкальная заставка)

— Конкурс!

Э-э, что ты принес?

«Контроль» — альбом про фокусировку такую,

взятие себя в такие прям ежовые руковицы,

чтобы собой управлять, своими эмоциями и так далее.

Но что-то нужно в своей жизни отпускать.

И я был очень ревнив к этому лицу,

но вот эта маска из кл��па «Коалко»--

— О-о-о!
— В которой я горел, э-э.

И бежал там. Я хочу ее подарить.

— О-о-о!
— Сегодня вместе с мерчом конечно.

— Это очень круто!

Ты на заказ делал ее?
— Да, на заказ.

— Под твое лицо?
— Ну под мою голову, да, там замерили.

На ней даже осталась эта противопожарная жидкость.

— Ты как относишься к гострайтингу?

Э-э, ну кстати, не то, что плохо,

если это в коллективе работает.

— Вот.

Смотри, мы с тобой говорили несколько раз про наличие, отсутствие хита.

— М-м.

— Как ты смотришь на то, чтобы люди в комментариях предложили начало или какую-то частичку

будущего хита Loqiemean'а?

— Угу.

— Либо это будет панч, либо это будет четверостишие,

либо это будет идея песни, которая понравится тебе и вы вместе, как команда,

как группа, ее сконструируете.

— Окей, это классный конкурс.

— В закрепленном комментарии
что-то для будущего хита Loqiemean'a.

Еще раз: это может быть строчка, панч, тема,

сюжет — всё, что угодно.

Рома, спасибо тебе большое!

— Спасибо тебе!

(заключительная сцена)